Случай в Сокольниках (сборник)

А у профессора как раз дела пошли как нельзя лучше — он приготовил для телевидения целый цикл передач об этой горной стране, — тем более что в связи с таинственными двумя землетрясениями и чудесным спасением целого города (и онемением его жителей) данная страна оказалась на самом гребне моды.

Профессор ведь был тоже участником землетрясения!

И он имел поразительное доказательство — древнее знамя (или скатерть), как научный трофей.

За эту скатерть Британский музей предложил ему пожизненную стипендию и место хранителя горного зала.

Таких экспонатов не было ни у одного музея, и профессор даже раздумывал, а не показать ли эту скатерть (или знамя) где-нибудь в другом месте и не дадут ли за нее на знаменитом аукционе Сотбис побольше.

И он действительно показал свою скатерть (называя ее магическим знаменем гор) некоторым специалистам, и ученые пожимали плечами и говорили, что ничего подобного они в своей жизни не видали.

А профессор говорил, что эта тряпка в лучах утреннего солнца в горах способна светиться как жидкое стекло!

Об этом проведали на телевидении и тут же решили заснять данное явление свечения, для чего была организована новая экспедиция, найдены большие деньги, причем профессору сразу предложили огромный гонорар, но чтобы он не путался под ногами и сидел бы дома, они сами, без него, найдут и место, и время в горах (видимо, им не хотелось все-таки тратить лишние средства на профессора).

Но ученый уперся — уж больно ему хотелось снова побывать в любимых горах, вдохнуть полной грудью этот чистейший воздух вершин, а денег-то не было, он все еще не решил, как поступить со своей древней скатертью.

Почему-то он не хотел отдавать тряпку в чужие руки, даже за большие деньги.

Здесь уже, наверно, проявился его характер коллекционера, а настоящий собиратель умрет с голоду, но любимую вещь не продаст.

Таким образом он и оказался в составе телевизионной команды, прилетел снова в пограничную деревню, и довольно скоро он нашел своего проводника.

Проводник этот лежал в своем домике на полу, он отказывался работать наотрез и даже показал профессору с дикой злобой кулак.

В дело немедленно вмешались телевизионщики, поговорили с мамой-папой проводника, подарили им японский телевизор, работающий без антенн и электричества (от солнца), старики тут же растолкали сына, дали ему лепешку и тыкву с водой и выпроводили вон, а сами уселись перед телевизором.

Проводник канючил, что у него теперь нет осла, что у него потеряна память о предках, но вместо осла экспедиция наняла королевский вертолет, и команда полетела в горы.

А что касается предков проводника, то ведь у каждого есть свои предки, и о них тоже мало кто вспоминает, подумаешь.

Через час пути проводник и его бывший клиент, ученый, указали на горную тропу, и сначала спустился оператор, который тут же начал снимать окрестности, а потом спустился проводник и за ним профессор.

Профессор, очутившись в знакомом месте, не обращая внимания на оператора, огляделся со слезами на глазах.

Светило уже раннее солнце, горы вокруг сияли.

Проводник хмуро стоял над пропастью, глядя себе под ноги.

На тропу уже слезли остальные, и вертолет улетел.

Собственно говоря, в данном узком месте было не протолкнуться.

Профессору стало тошно, и он сказал, что сейчас найдет место, где в прошлый раз обнаружил древнее знамя.

На самом деле ему захотелось просто остаться одному.

И он полез прямо вверх.

Камера своим глазом следовала за ним.

Поднявшись до знакомого выступа, он понял, что оператор его не видит, обрадовался всей душой и огляделся вокруг.

Вот виднеется пограничный поселок, где сидят сейчас перед телевизором родители проводника и смотрят мексиканский сериал.

Он также увидел далеко-далеко розоватую скалу, горный замок, сверкающий как кристалл, башню мертвых, в преддверии которой ему удалось побывать, как он теперь понял.

В этот, момент, стоя в неудобной позе над пропастью, вцепившись ногтями в скалу, он стал размышлять, почему спасенные им горные жители перестали говорить все как один?

Башня мертвых светилась вдали как маленький стеклянный, остро заточенный карандаш.

Она светилась так, что прошибала слеза, — и, на мгновение отвернувшись, профессор увидел внизу глаз камеры и несчастного оператора, который лез следом за ним, цепляясь одной рукой за скалу.

Откуда только силы взялись у профессора — он полез еще выше и скрылся из поля зрения оператора.

К вечеру прилетел вертолет, и были большие неприятности, поскольку оператор ничего не снял, вертолет забрал его со скалы бледного от злости.

Профессора тоже совлекли с уступа повыше, он не отвечал ни на какие вопросы, древнее знамя исчезло (профессор показал, что ни за пазухой, ни в карманах у него ничего нет и на туловище тоже не намотано).

Зато проводник сиял как медный тазик, смотрел на ученого с любовью и сказал ему что-то очень радостное — но на сей раз ученый ничего не разобрал, он потерял способность понимать этот язык в тот самый момент, когда повесил на острый уступ скалы старую, ветхую тряпицу, вынутую из-за пазухи, и древнее знамя засияло на прощанье и исчезло.