Случай в зелёной зоне

Ну, не скотина! Я сделал гневное движение навстречу, вместе со мной, почуяв угрозу начальству, вскочили остальные, Витька их остановил. Но о том, что мы знакомы, группе не сказал. В дальнейшем, спустя время, я правоту его действий признал, а тогда! Тогда во мне всё кипело, но, как говорится «во избежание…» не стал навязываться в его знакомцы и я.

Такое вот кино. Уже не детектив, а мелодрама. Для законченности оставалось лишь облобызаться, уронить слезу!

А тут и «скорая», которую, наряду с полицией вызвала Элеонора Митрофановна, сказала, что на их взгляд ничего, кроме банального инфаркта в данном печальном случае не видят, врач оперативной группы с ними тоже осторожно согласился. И Рудольф Петрович Иванов, взглянув на всё чуть под другим углом, погрозив передо мной ответственностью за уже содеянное, и за то, что я лишь только собираюсь. Взяв честное слово, что до окончания дела я воспитанно буду находиться в пределах видимости закона, меня отпустил.

Я горячо пообещал! Тем более что никого не убивал. И не душил, и не топил, не лишал жизни чем-то иным. В детстве искренне сочувствовал даже тараканам! И сколько же я Николаю Ивановичу на сей день уже должен?..

Тьфу ты, ерунда какая лезет. Тут, можно сказать, разговор о свободе!.. И пусть моё сидение на мягком стуле (просто жёстких на даче Райхертов не нашлось) заточением назвать можно с натяжкой. Но кандидатом на «посадку», если не найдут кого-то более стоящего, я был наипервейшим, и значит! Значит, нужно в этом плане делать что-то самому. Возможно, пожизненное за это дело «не светит», но ни к чему мне и «червонец». Что у нас по этому поводу гласит мудрость народа? А мудрость гласит: «спасение утопающих – дело самих утопающих!» Как отпустили, так и возвернут, и нужно разобраться. Самому. Подумать, поднапрячься.

Инфаркт – хорошо. То, есть, «хорошо» – глупость, но если без эмоций и моральных оценок… То инфаркт «скорой» заявлен был лишь для того, чтобы не приставали, чтобы им скорее соскочить, уехать. А если Николаю Ивановичу умереть помогли? То в таком разрезе негодяя необходимо было найти. И почему не я, и почему не мне?.. Бесплатно, на общественных началах, головой! И, ясный перец, с пользой для себя. Так как причастность к убийству никто покуда с меня не снимал. И, кстати, материал для детектива: не давить по капле из себя, не выдумывать, а просто-таки грести лопатой, на документальной основе. Материал «с куста»: одной рукой расследуй, а другой себе пиши. Сюжетная линия такова: я – главный детектив! Кого назначить преступником – это позже, пусть будет сюрприз. Расследовать буду, основываясь на сегодняшних событиях, и назову!.. «Кровавое отравление на даче».

Пожалуй, не стыковка: если отравили, то зачем резать. Травят-то затем, что, может, кто из исполнителей боится крови. Над названием необходимо подумать, а предварительным, рабочим, будет «Случай в Зелёной зоне».

…Значит, отравление, значит, я иду по следу. И помогать мне в этом будет! Тот, кто мне сегодня усмехался, – Витька. С чего обычно начинают детектив? Либо, – «брезжило раннее утро», либо, – «бушевала буря».

Я же начну оригинальней, с описания рабочего места. Но не своего, об этом пока рано, тут необходимо всё продумать не спеша. Да и что можно особо познавательного можно извлечь из описания писательского стула и стола? А вот место помощника, старшего опер уполномоченного Виталия Игнатьевича Мордвинова читателя заинтересует. Наверняка у Витьки кабинет, хотя бы, личный стол.

…Так, значит, стол. Из сериалов дальше – стул, на нём сидят. Компьютер. Фотография жены. Бюстик Железного Феликса… Хотя, пожалуй, фотографии жены не будет, по доходившим до меня обрывочным слухам светило розыска пребывал в разводе, как и я.

…Да, как и я! И почему ему не быть?.. А если кто-то спросит: «почему?..», то я тоже отвечу вопросом: а по какой такой причине не живёт с женой ваш сосед? Ваш брат? И даже чья-то, кажется, сестра?..

…Так, значит, стул. Вертящийся, удобный, на колёсах. Не знаю, как в таком работать, но кататься – красота. Вешалка. На которую вешать. Шкафы с документацией, окно. В доисторическом кино окно обычно выходит во двор-колодец. Взглянув в который усталый блюститель закона вновь и вновь преисполняется яростью к вселенскому злу и, не сходя с места, в очередной раз даёт обет самолично в текущем тысячелетии оное извести. Моё же Витькино окошку выходит на улицу. Где люди. Такие, порой, самоуверенные в своём незнании жизни. И, зачастую, такие беззащитные, что герою уже хочется вновь: Поклясться! Извести! И защитить! Тем более, что ему, в конце концов, за это и зарплату…