Случайная встреча Кэлли и Кайдена

— Молодец, — огрызаюсь я. Я всегда испытывала горькую ненависть к брату за то, что он все время таскает с собой этого кретина. Знаю, что ему неизвестно, но и я не могу это вычеркнуть. — Можешь сказать ей, что мы пришли и что со мной все в порядке, так что она может перестать мне писать?

— Нет, — отвечает Джексон. — Я не твой посыльный. Она в гостиной. Скажи ей сама.

— Что ты здесь вообще делаешь? — спрашиваю я, когда палец Кайдена касается внутренней части моего запястья. Моргая, я смотрю на него. Я чуть не забыла, что он здесь.

Кайден качает головой, и его изумрудные глаза передают то, что мне не нравится. Он видит — чувствует — то, что глубоко прячется под моей кожей.

Калеб встает из-за стола и идет через кухню, его движения неторопливы, как будто ничто в мире его не заботит.

— Так, как тебе футбольный колледж? — спрашивает он у Кайдена. — Я слышал, что на этом уровне все гораздо серьезнее.

Кайден не сводит с меня глаз.

— Все не так уж плохо. Просто нужно проявлять достаточную выносливость.

С садистским выражением лица Калеб оглядывает воспаленную щеку Кайдена и открывает шкафчик.

— Да, ты проявляешь огромную выносливость. Кстати, миленький «фонарь».

Кайден одаривает его холодным жестким взглядом, его пальцы на ладонях сжимаются в кулаки.

— А тебя еще не выперли из колледжа за продажу травки в кампусе?

— Эй, мне же нужно на что-то жить, — говорит Калеб, захлопывая шкафчик. — Не у всех есть папочкины деньги и стипендия.

Челюсти Кайдена сжимаются, и я дергаю его за руку.

— Может, пойдем?

Он кивает, пятясь к двери и держа меня за руку, его глаза впиваются в Калеба, чья тревога возрастает.

— Ну уж нет, — говорит мне Джексон. — Ты не оставишь меня тут, чтобы меня замучила мама.

— А ты разве не должен быть во Флориде? — спрашиваю я с яростью и неуверенностью в голосе. — Тебя здесь не должно быть.

Он взъерошивает волосы и встает из-за кухонного стола с формой для выпечки в руке.

— У нас в последнюю минуту все изменилось.

— Ты не должен работать? — саркастически спрашиваю я. — Или ты только что уволился с очередной работы?

— У меня есть чертова работа, Кэлли. — Он бросает форму в раковину и смотрит на меня. — Так что хватит вести себя, как дрянь. Я не знаю, почему ты все время так со мной разговариваешь.

— Эй. — Кайден встает впереди меня. — Перестань так ее называть, черт возьми.

— Я могу называть ее так, как захочу, — парирует Джексон, складывая руки на груди. — Ты не знаешь, через какое дерьмо пришлось пройти этой семье из-за нее. Ее маленькие проблемки или что там чуть не свели маму с ума.

Калеб с интересом наблюдает за мной, ожидая моей реакции. Я не могу отвести от него взгляда. Я хочу, но он берет надо мной верх, потому что знает, что это за проблемки — он их создал. Я медленно ослабеваю, разваливаюсь на кусочки словно Царица ночи — цветок, цветущий один раз в году ночью и умирающий до рассвета, его жизнь и счастье быстротечны.

— Оставь ее в покое. — Калеб вскидывает брови с расползающейся на губах улыбкой. — Может, у Кэлли есть на то свои причины.

Забери меня отсюда. Забери меня отсюда. Спаси меня. Спаси меня. Спаси меня.

Вдруг мои ноги начинают двигаться, а меня куда-то тащат. Задняя дверь распахивается, и меня спускают по лестнице на середину подъездной дорожки.

Стоя у подножия лестницы в свете крыльца, Кайден с неуверенностью в глазах смотрит на меня, его руки лежат на моих плечах.

— Что случилось? У тебя такой взгляд...

Я сдавленно выдыхаю.

— Я не очень-то люблю своего брата.

На его шее двигаются мышцы, когда он с трудом сглатывает.

— Кэлли, мне знаком страх. Поверь мне. Я видел его на лицах своих братьев, испытывал множество раз. Ты боишься его. Я вижу это по твоим глазам.

— Боюсь своего брата? — притворяюсь я, про себя моля Бога, чтобы он не узнал, и боясь того, что в этом случае может произойти.

— Не надо, — строго говорит он, прижимая ладонь к моей щеке. — Ты боишься Калеба. Он... он сделал это с тобой?

— Да. — Я даже не собиралась говорить, оно просто само вырвалось. Я гляжу на него, прислушиваясь к биению сердца в груди, к пению ветра, к ломающемуся звуку где-то вдалеке.

Он сглатывает комок в горле.

— Кэлли... я... тебе нужно кому-нибудь рассказать. Нельзя позволять ему спокойно жить своей жизнью.

— Это не имеет значения. Прошло слишком много времени, и даже копы ничего с этим не могут поделать.

— Откуда ты знаешь?

Я пожимаю плечами, чувствуя себя оторванной от мира.

— Потому что я уже интересовалась этим вопросом и поняла, что у меня больше нет вариантов. Что сделано, то сделано.

Он встряхивает головой, его челюсти сжимаются.

— Это несправедливо.

— Как и твоя жизнь, — говорю я, желая вернуть свое мгновение. Я хочу его вернуть. Господи, пожалуйста, верни мне его. — Справедливости вообще нет.

Повисает молчание, и все вырывается наружу, когда я утыкаюсь ему в грудь, текут слезы из-за того, что тайна, которую я хранила, разлетелась на маленькие кусочки. Против моей воли он берет меня на руки и баюкает, а потом несет по лестнице в мою комнату, пока я выплакиваю каждую слезинку, что таится у меня внутри.