Случайно

Амбер доела сандвич и встала. Астрид тоже спешит подняться, стараясь не прикасаться руками к одежде. Амбер отряхивается и потягивается. Машет охраннику, и тот поднимает руку, чтобы помахать в ответ, но неуверенно, как будто нехотя. Потом Амбер берет камеру, потому что у Астрид все руки в соусе, и они возвращаются обратно тем же путем, через иссушенное солнцем поле (Астрид по дороге съедает яблоко и выбрасывает огрызок, он же разлагается), потом переходят ту же дорогу по пешеходному мостику, который ведет прямо на железнодорожную станцию, — очевидно, что это самый короткий путь к супермаркету и нечего им было бросаться под машины, как полоумным.

Дойдя до середины мостика, Амбер останавливается прямо над ревущим шоссе. Опираясь на перила, они еще раз любуются видом. Красота. Истинный, типичнейший английский пейзаж. Они смотрят на поток машин, что несется под ними туда-сюда, словно двусторонняя река. Солнце, отражаемое лобовыми стеклами и полированными боками машин, так и бликует в глазах Астрид. Лучше смотреть на машины у самого горизонта, которые постепенно пропадают в чуть колеблющейся стене жара. Их цвета словно перетекают в воздух, словно машины сделаны из чего-то жидкого.

Прекрасный летний день, наверное, точь-в-точь как давным-давно, когда все лето стояла чудная погода, а Астрид еще не было на свете.

И тут Амбер роняет камеру вниз.

Астрид видит ее полет в воздухе. Слышит собственный сдавленный крик, слышит словно издали, а потом звон разбивающегося об асфальт пластика. Какая маленькая вещица. Вот ее ударяет сбоку колесо грузовика, и она летит к машине позади него, ближе к центру дороги, и разлетается под колесами на тысячи кусочков, которые брызжут во все стороны. Приближаются другие машины, и давят и давят эти кусочки, пасуя друг другу через дорогу.

— Пошли, — говорит Астрид.

И она идет дальше, к ступенькам, и начинает спускаться к станции. Вот из виду пропала ее спина, потом плечи, голова.

Поверить не могу.

Она — точно ненормальная.

Всю дорогу домой Астрид думает: она ненормальная. Всю дорогу от станции домой, а путь неблизкий, Астрид не разговаривает с Амбер. Она даже не смотрит в ее сторону. А когда бросает искоса взгляд из-под челки, у Амбер вид совершенно умиротворенный, словно не случилось ничего непоправимого, словно она не сделала ничего ужасного.

Ведь это был подарок от мамы и Майкла на ее прошлый день рождения.

Ей страшно влетит.

Камера стоила кучу денег.

Они все время говорили о том, как дорого она стоит. Словно гордились этим.

«Сони», цифровая.

Там были сегодняшние кадры; например, цветы в поле.

И как Амбер идет по полю, с бело-золотым нимбом над головой.

И как они ездили позавчера в Норвич, и кадры того, что произошло у «Дворца карри».

И зачем теперь она, Астрид, нужна Амбер, раз она не может снимать важные вещи?

Кассеты с восходами остались на прикроватном столике. Но она перестала снимать с тех пор, как у них появилась Амбер. А если она проснется завтра утром и ей снова захочется снимать?

Надо будет заставить Амбер заплатить за камеру.

Как это ни досадно, на мостике не установлено видеокамер.

У нее нет свидетелей.

Астрид ничего не докажет.

Всю дорогу домой она не смотрит на Амбер и не разговаривает с ней. Амбер не замечает. Идет, насвистывая, руки в карманах. Астрид плетется следом за ней по другой стороне дороги, уперев взгляд в землю под сандалиями. Но Амбер не замечает, или замечает, но ей наплевать.

Когда они приходят домой, Астрид поднимается к себе, запирается изнутри и вдруг ловит собственное отражение в зеркале, у нее совершенно белое лицо, Астрид даже останавливается, чтобы снова взглянуть в зеркало. Ей становится ужасно смешно, ее лицо в зеркале такое маленькое, бледное, злющее! Ей ужасно смешно, что вот это и есть она.

Она вглядывается в себя.

Та часть ее личности, которой смешно, словно стоит в стороне и наблюдает. Эта личность абсолютно спокойна, словно самостоятельная, иная она.

Астрид сидит, отвернувшись от зеркала, изо всех сил стараясь не дать остынуть гневу.

Два дня спустя Амбер спросила у Астрид, может ли она дать ей свой блокнот и фломастер.

Астрид кивнула. И буркнула нечто утвердительное. Она все еще «не разговаривает» с Амбер.

Амбер лежит в тени на траве, что-то рисуя фломастером Астрид в ее же блокноте.

Немного погодя Астрид подходит и садится в сторонке. Потом подвигается ближе.

Амбер отлично рисует, и очень быстро. Сейчас она нарисовала маленькую девочку. Девочка сидит за школьной партой, на противоположной стене старая школьная доска, у которой стоит старомодного вида училка. Девочка тоже рисует на листе, прикрепленном к мольберту. Сверху на листе надпись: Мамочка,такими детскими буквами, а сама картинка — точь-в-точь, как дети рисуют свою маму: палка-палка-огуречик, смешные ножки-прутики, разные глаза, рот запятой.

Амбер показывает рисунок Астрид.

Потом она вырывает листок, переворачивает его и прикрывает локтем, как делают дети, когда не хотят, чтобы у них списывали, и делает новый рисунок.

Заканчивает — и протягивает Астрид.