Случайно... Конец

Эшли накинула фартук поверх белой майки и шорт, открыла заднюю дверь внутреннего дворика, ведущую на пляж, и вытащила несколько столов и стульев на улицу. Затем глубоко вздохнула и посмотрела на океан, горизонт и первые лучи солнца, освещающие его. Шум волн и тишина в воздухе прямо перед тем, как солнце коснётся земли — её любимое время. Оно навевало воспоминания о том, как она вставала вместе с мамой и занималась йогой перед открытием. Но вместо внушающего благоговейный трепет покоя, который она обычно испытывала, появилось ноющее чувство, которое стало постоянным спутником с того дня, как она потеряла родителей.

«Смерть ещё не покончила со мной».

В последнее время эта мрачная мысль становилась всё навязчивее.

«Нет, Эшли. Не думай об этом».

Она вздохнула и вернулась внутрь, чтобы включить кассу и заварить кофе. Присев за барной стойкой, Эшли открыла небольшой холодильник.

— Проклятье.

Она забыла сказать Фернандо, что нужно нежирное молоко. Она посмотрела на часы. Он придёт с минуты на минуту и принесёт свежую выпечку. Вот он-то и заменит Эшли, пока она съездит в магазин в нескольких километрах от города.

Она включила кофемашину, засыпала свежих зёрен и помолилась, чтобы эта штука больше не выплюнула осадок на неё.

Колокольчик над входной дверью, брякнул.

— Привет, Фернандо. Угадай, что я забыла… — Эшли повернула голову, но там никого не было.

Она замерла.

Ей показалось? Она перевела взгляд на маленький покачивающийся колокольчик. Дерьмо. Эшли затаила дыхание. Окей, может, кто-то прошёл мимо и толкнул дверь, но не вошёл?

«Трусиха!»

Дверь распахнулась, и в кафе зашёл Фернандо, держа коробку с выпечкой. Его короткие каштановые волосы, как обычно, беспорядочно лежали на голове, но, по крайней мере, сегодня он в чистой футболке.

— Буэнос диас, Эшли, — сказал он сонным голосом.

Эшли мгновенно почувствовала себя спокойнее.

— Буэнос-диас. Эй, я забыла включить молоко в список. Не можешь присмотреть, пока я быстро сгоняю?

— Пур супуесто, шеф.

— Английский. Тебе нужно практиковаться в английском. — Фернандо никогда не станет учителем английского, если будет учиться, спустя рукава.

Он потянулся за фартуком, висевшим на крючке за кассой.

— Да, босс.

— Хороший мальчик. — Она подмигнула ему. Фернандо всегда был сварливым перед первой чашкой кофе, поэтому ей нужно поторопиться. Ни один клиент не захочет, чтобы утром его приветствовали с таким грустным лицом. — Я быстро.

Схватив сумочку, она направилась к практически новому Фольксваген жуку и взялась за ручку дверцы. Её до сих пор удивляло, что их производят в Мексике, точно так же, как и в семидесятые. Даже странный, липко-сладкий запах не изменился. Машина дешёвая, экономичная и легко ремонтировалась.

Она стала искать ключи, но вспомнила, что оставила их в кафе на стойке.

— Господи.

«Я сегодня всё забываю».

Она повернулась и врезалась прямо в стену. Только стены не было, лишь пустая парковка.

— Какого хрена?

— Привет, Эшли, — раздался низкий мужской голос.

Она взвизгнула.

***

Маакс уставился на истерично кричащую женщину. Он собирался сказать несколько успокаивающих слов, например: «Заткнись, чёрт возьми», но затем произошло нечто странное. Какого черта?.. Он споткнулся, но удержался. Маакс никогда не испытывал ничего столь необычного и мощного. Но что это было? Не больно, а совсем наоборот. Ощущение такое, будто ему на голову свалили мешок с грёбаным чудом.

Маакс ещё раз посмотрел на женщину, и опять возникло то чувство. У него перехватило дыхание. Как она делает это с ним? Как? Не было никакого логического объяснения, кроме…

Он потерял ход мыслей. Боги, она великолепна. Он отступил и уставился на Эшли. Это… Я?.. Он пускал слюни! Как голодная собака!

Странное ощущение эйфории снова охватило Маакса, едва не сбив с ног. Ничто за семьдесят тысяч лет его существования не могло помочь ему сформулировать это ощущение. Как будто эта женщина запрыгнула в его тело, впитала в себя каждую молекулу его света, а затем высосала все разумные мысли.

Пустота в груди, о существовании которой он и не подозревал, мгновенно успокоилась. Теперь там было тепло и сентиментально.

Центр тяжести сместился, заставив ноги нести его в сторону женщины, притягивая к ней, как падающую звезду.

«Вот дерьмо. Она моя пара?»

Он сделал ещё два шага. Нет, нет, Чёрт возьми, нет! Но как? И почему именно сейчас? Он никогда не просил Вселенную о паре. Не хотел её. Не хотел быть привязанным к какой-то… слабой смертной женщине, или любой другой женщине, если уж на то пошло. Где в этом логика? Проклятье, он одинокий волк — не отвечал ни перед кем и ни перед чем. И он невидим, ходил куда хотел, когда хотел. (Во всяком случае, пока). После того, как он предстанет перед судом за недавние многочисленные преступления, будет погребён очень, очень, очень… да, очень надолго! И теперь эта… женщина всё испортила! Собака женского рода! После этого он будет страдать и ему есть что терять!