Случайное обнажение, или Торс в желтой рубашке

Уезжал я тогда с тягостным чувством, что мать - не жилец и уйдет первой, что ставило меня в жуткие нравственные коллизии; дело в том, что моя младшая сестра, как и я, в поисках счастья, влекомая мужем-офицером, военным врачом, исколесила пол-Союза и остановила давно свой выбор на благодатной тогда Украине, последние годы она жила в маленьком зеленом городке близ Львова, носящем славную фамилию широкоизвестного гетмана, на дух не выносила отца (ей, впрочем, единокровного) и не собиралась его "доводить", мне же при таком раскладе брать в свой дом давнего обидчика тоже не хотелось, но сознавать, что пасынок позволил отчиму умирать в доме престарелых, было если не совестно, то малоприятно.

Судьба распорядилась по-своему и вполне милосердно к нам, двум неблагодарным отпрыскам незадачливой фамилии. Отец задохнулся от приступа бронхиальной астмы рано утром (в четыре часа) в воскресенье. Вызванная медбригада не смогла его оживить, несмотря на искусственное дыхание и прочие лечебные процедуры и средства.

2

В родительскую квартиру на пятом этаже я поднялся одним махом. Дверь была полуоткрыта. По квартире сновали худые низкорослые женщины неопределенного возраста в темной одежде. Мать, отечная, заплаканная, оборотила ко мне морщинистое в старческих веснушках лицо:

- Приехал, сыночек. Хорошо. А от Нины с Олегом вестей нет. Давали уже две телеграммы, но без толку.

В комнатах на прежнем месте стояла жалкая мебель, висели ковры многочисленные зеркала были завешены, а тела отца видно не было. На мой молчаливый вопрос одними глазами мать ответила:

- В морге он. Жара стоит страшная. Боялись, что детей не дождется. Тут же все сели за стол в гостиной, пообедали, и я поехал в фирму, ведавшую похоронными услугами в городе. Сопровождала меня, вернее была не только проводником, но и советчиком двоюродная сестре Надя Устинова, старше меня лет на шесть-семь. Я не видел её, по крайней мере, четверть века, за прошедшее время она похудела, стала ниже ростом, как бы усохла. Была она в черном платке, в темном одеянии, похожая на небольшого скуластого жука, молчаливая, но очень точная в своей решимости и решительная в своей точности, в чем мне ещё предстояло убедиться.

Мой похоронный опыт к этому времени исчерпывался присутствием на десятке похорон, нравственно-эмоциональными страданиями по преждевременному уходу знакомых и друзей и только с тестем я отчасти занимался организационной работой: одевал покойного, клал в гроб, нёс его, но основные тяготы всё равно легли на мою бедную жену, она не подпустила меня к ряду узловых дел, боясь, что испорчу дело, не сумею найти нужного языка с исполнителями процедур, поскуплюсь на оплату (грабеж, впрочем, почти узаконенный), впрочем, отчасти просто жалея жалкого невропата, каковым меня не без доли истины считала.

В местной похоронной конторе взаимоотношения с клиентурой были отлажены как конвейер. С помощью старшей кузины (какое забытое слово) я заказал гроб, венки, памятник, катафалк, машину для перевозки гроба в морг и оттуда в квартиру, подписал договор и внёс авансом триста тысяч рублей. Вечером был семейный совет, собрались племянники и племянницы по материнской линии, решали, как расставить силы, примеривали, планировали, утешали мою мать.

3

Ночь прошла без особых происшествий. Утром на машине соседа по лестничной площадке мы с той же Надей отправились в похоронное бюро оплатить услуги могильщиков и зарегистрировать место на кладбище, хотели также съездить на кладбище выбрать конкретное место для могилы поближе к похороненным родственникам, а после этого надо было мчаться в морг забирать отца для последнего прощания.

На вчерашнем семейном совете решили похороны устроить на кладбище возле поселка Кислотные дачи, там было почти родовое место упокоения п-ских Устиновых: рядом лежали отец матери, её младшая сестра, два брата (сводный и двоюродный), множество племянников и племянниц. Только любимая моя бабушка Василиса Матвеевна лежала далеко от второго мужа, в Новых Лядах, где доживала век у старшей своей дочери, моей вздорной тётки Анастасии Федоровны, о которой речь ещё впереди.