Случайности не случайны

Райтнер откинулся в своем кресле, всем своим видом показывая, что разговор будет серьезным и долгим. Вопросительно посмотрел на Добавкина, тот утвердительно кивнул. Нажал на кнопку связи с секретарем: «Верочка, два кофе нам». Потом подался вперёд, навалившись на стол почти всем телом.

– После вчерашней встречи с Ольгой Николаевной …

Надо же! Это было только вчера, а для меня это событие недельной давности. Так много всего потом произошло.

– … для встречи с акционерами банка, на которой будет решаться вопрос вхождения в капитал… – такое впечатление, что Райтнер сам с собой разговаривает, сам перед собой рисуется и упражняется в красноречии – … расчёт предполагаемых доходов банка от реализации зарплатных схем сотрудников «Химзавода».

Фу-у-ух. Закончил свою тираду. Вошла Вера с подносом. Поставила перед Райтнером и Добавкиным кофе. Я же всё это время продолжал стоять перед ними. Присесть мне не предложили, не говоря уже о кофе.

– Твоя задача – подготовить две аналитических записки с расчетами. Одну для акционеров, где, опираясь на полученную на встрече информацию, конечно, подправленную в соответствие с реальными тарифами, ты должен показать все выгоды работы с «Химзаводом». А вторую, – он сделал глубокий вдох, – для переговоров с Ольгой Николаевной, где максимально постараешься уменьшить возможную прибыль.

– Аркадий Моисеевич, а почему бы эту работу ни поручить Управлению по работе с физлицами? У них все методики, нара-…

– Я сам знаю, что и кому поручать! – Перебил меня Райтнер.

Мне почему-то вспомнился рассказ Джозефа, как его инструктировал какой-то американский капитан. Всего час назад, зайдя в кабинет Кармазина у него дома, меня сразу спросили, хочу ли я чего: кофе, чай; какой чай: черный или зелёный. А тут мне даже присесть не предложили!

– Тебе доверяют на «Химзаводе». Вон, даже на машине директора подвозят. – Подал голос Добавкин.

Вот оно! Да это зависть! Едва ли Кармазин знает, кто такой Добавкин. Меня же на машине его подвозят. Дважды за день!

– Так что давай, Крюков, напрягись. – Райтнер откинулся на спинку кресла, показывая, что он готов подвести итого своей речи. – Будем использовать доверие к тебе. Нам нужно химзаводовских …

Да мне, в общем-то, безразлично, что «вам нужно».

– А знаешь, что нужно мне? – Предправления застыл с полуоткрытым ртом. Я не просто перебил его, что никому не дозволялось. Я задал запретный вопрос, обращаясь на «ты».

– Помнишь, в прошлом году твой друган попросил помочь с легализацией овощей-фруктов, которые по документам санэпидемнадзор уничтожил. Мой отдел всю неделю оформлял липовые договора купли-продажи урожая всех областных дачников. Давно у нас персики выращивать начали? Какая была благодарность? А ведь мы подставлялись под статью!

Сделал шаг в направлении Райтнера.

– Под прошлый новый год, когда банковские нормативы повыпадали за все допустимые пределы, кто ситуацию вытаскивал? Мы всем отделом переделывали проблемные кредитные договоры на фиктивные договоры займов на физлица. – Ну, давай, вспоминай! – Откуда взялись эти физики, знаешь? Тоже по головке не погладили, если бы вскрылось. А во сколько я тридцать первого декабря ушел с работы, сказать?

– Ты это … – не найдя, что сказать, попытался вставить Добавкин.

– Не лезь! – Я хлопнул ладонью по столу – А то и тебе добавлю. – Это каламбур был лишним, но я уже не мог остановиться.

– Знаешь, три дня назад я стал невольным свидетелем спасения человека. Молодой красивой девушки. Сердце остановилось. Спас врач-волшебник. И что? Один отблагодарил деньгами в конверте, другой сотовый телефон подарил. Ты думаешь за спасение девушки? Как бы не так! Один, что карьеру его чиновничью спасли. Другой, что лишний раз не стали грязью поливать. А так, нет тела – нет дела.

Надоели вы мне, небожители …

Я вышел из кабинета в приёмную. Вера что-то попыталась мне сказать, но я остановил её жестом. Вытащил из факса лист бумаги и написал заявление на отпуск с последующим увольнением по собственному желанию.

– Регистрируй!

В голове всплыли строчки:

Я ощущаю каждой клеточкой своей,

Как превращаю будущее в прах.

Кричу себе беззвучно, что есть сил: «Не смей!»

Но ухожу на еле гнущихся ногах.

Пусть в голове из мыслей ураган.

Внутри всё сковывает льдом ползучий страх.

Но я укрою появление душевных ран

Слегка презрительной улыбкой на устах.

Вышел на улицу. Видеть никого не хотелось. Пошёл в парк. Сел на нашу лавочку. Меня трясло. Я понимал, что всех подвел. «Истеричка!», «мальчишка!» – ругал себя в полголоса. А о Вале подумал? А об Иржи, о Джозефе… На первое время, конечно, хватит сбережений. Может быть, на месяца три, четыре. А потом? Потом придется перебираться в квартиру меньшей метражности, в доме похуже, от центра подальше …

– Володя Крюков?

Я поднял голову. Передо мной стояла незнакомая девушка. Лет двадцати пять – двадцати восьми. В драных джинсах с кроссовками, футболка с непонятными рисунками и косая челка. Типичный представитель креативщиков.