Случайные попутчики

И как он может сидеть за столом и размышлять об убийстве, когда — не пройдет и десяти дней — он окажется с Анной на белом боте? За что ему послана Анна и способность ее любить? Не потому ли он столь охотно согласился на плаванье, что мечтает освободиться от Бруно хоть на три недели? Бруно, если захочет, может увести у него Анну. Он это всегда допускал, всегда пытался смотреть в лицо этой возможности, но после того, как увидел их рядом, после дня свадьбы эта возможность превратилась в ужасную вероятность.

Он встал и надел шляпу, чтобы идти на ленч. Когда он проходил через холл, на коммутаторе зажужжал вызов. Его окликнула секретарша.

— Если хотите, мистер Хайнс, говорите прямо отсюда.

Гай поднял трубку, заранее зная, что это Бруно и что он согласится с ним сегодня встретиться. Бруно пригласил его на ленч, Гай обещал быть в ресторане «У Марио» на Вилле д’Эсте через десять минут.

В ресторане на окнах высели шторы с розовым и белым узором. У Гая возникло чувство, что Бруно устроил ему ловушку, что за этими бело-розовыми шторами скрывается не Бруно, а сыщики. И это было ему все равно, совершенно все равно.

Бруно, сидевший у стойки, углядел его и скользнул, улыбаясь, со стула. Ну вот, подумал он, Гай опять ходит не по этой земле, сейчас пройдет мимо и не заметит. Бруно попридержал его за плечо:

— Привет, Гай. Я занял столик в конце этого ряда.

Бруно был в старом коричневом костюме цвета ржавчины. Гаю припомнилось, как он в первый раз последовал по качающимся вагонам за этой длинноногой фигурой в купе, но теперь воспоминание не вызывало сожалений. Вообще-то он даже почувствовал к Бруно расположение, как бывало ночами, но чтобы днем — такое случилось впервые. Очевидная благодарность Бруно, что он принял его приглашение на ленч, и то не вызвала у него возмущения.

Бруно заказал еду и коктейли. Себе он взял жареную печень, объяснив, что такая у него теперь диета, а Гаю — омлет с ликером, потому что знал, что тот это любит. Гай разглядывал ближайших соседей. Четверо разодетых дам за сорок, которые все, как одна, улыбались, полузакрыв глаза, и держали в руке по бокалу с коктейлем, вызывали у него недоумение пополам с подозрением. За следующим столиком упитанный мужчина, похожий на европейца, что есть мочи улыбался невидимому сотрапезнику. Ретивые официанты сновали туда и сюда. Неужели все это — спектакль, поставленный и разыгранный сумасшедшими, где они с Бруно на главных ролях, да еще и безумнее всех? Ибо каждое подмеченное им движение, каждое услышанное слово казались окутанными героическим сумраком судеб.

— Тебе нравится? — говорил тем временем Бруно. — Я купил их утром в «Клайде». Лучший выбор в городе. По крайней мере, на лето.

Гай посмотрел на четыре открытые коробки с галстуками, которые Бруно разложил у них на коленях. Галстуки были разные — вязаные, шелковые, хлопчатобумажные и даже бледно-сиреневая бабочка из плотного полотна Среди них был один чесучовый цвета морской волны, как платье у Анны.

Бруно огорчился. На Гая, похоже, галстуки не произвели впечатления.

— Слишком ярко? Но это ведь летние.

— Красивые, — сказал Гай.

— Этот мне понравился больше всех, никогда такого не видел, — сказал Бруно, подняв белый вязаный галстук с тонкой красной полоской по центру. — Подумал было оставить себе, но решил отдать тебе. Пусть такой будет только у тебя. Это все тебе, Гай.

— Спасибо.

Гай ощутил неприятное подергивание в верхней губе. Ему вдруг подумалось, что он вполне мог бы сойти за любовника Бруно, которого тот одаривает в знак примирения.

— За плаванье, — поднял тост Бруно.

Бруно сообщил, что утром звонил Анне и та обмолвилась о путешествии. И продолжал талдычить с легкой завистью в голосе, какой, на его взгляд чудесный она человек.

— Посмотришь — сразу скажешь: такая чистая! А уж такую… такую добрую

нечасто встретишь. Ты, Гай, верно, жутко счастливый.

Он надеялся, что Гай хоть словом или фразой попытается объяснить ему, почему он счастлив. Но Гай отмалчивался, и Бруно почувствовал себя оскорбленным; к горлу у него подступил комок. Ну что он сказал Гаю такого обидного? Бруно очень хотелось опустить ладонь на руку Гая которая покоилась на краю столешницы, — на минутку, как принято между братьями, но он себе этого не позволил.

— Ты сразу ей полюбился или пришлось за ней долго ухаживать, Гай?

Гай слышал, как он повторяет вопрос. Вопрос, которому тысячу лет.

— При чем тут сроки? Это есть — и все!

Он взглянул на узкое одутловатое лицо Бруно, на зализанную прядь, которая придавала его лбу все то же вопрошающее выражение, но в глазах Бруно было куда больше самоуверенности, чем тогда в поезде, и меньше чуткости. Потому что он заполучил свои деньги, подумал Гай.

— Ну, да. Понимаю, что ты имеешь в виду.