Случайные смерти

Фрэнк рассказал Лулу о ранах: три совершенно разных раза люди всаживали в него пули. Рана на груди – это полицейский выполнял свою работу. Никаких обид. Ту, что на спине, он помнил лучше всего, хотя дело было давным-давно, и он, естественно, даже не видел, как все произошло. Он играл в крибидж на очень высокие ставки, парочка подонков решила легко заработать. Впервые в жизни Фрэнку стало фартить. Ему светило почти восемь штук, и вдруг он потерял все до последнего цента. Не то чтобы он произнес хоть слово. Схватился за голову и застыл, как бывает в рассказах. Просто очень уж он был большой и крутой с виду. Мерзавцы продырявили его просто для верности.

– А этот откуда? – Лулу тронула его живот.

– Шальная пуля. Случилось несколько лет назад. В меня стреляла женщина. – Фрэнк улыбнулся. – Если ты хочешь знать, было ли это в порыве страсти, ответ – нет. Она целилась в ублюдка, на которого я тогда работал, в парня по имени Гэри Силк. Вышла ошибочка сорок пятого калибра, и она подстрелила меня.

Фрэнк описал свою жизнь в услужении, рассказал Лулу о Гэри, как он обращался с женщинами и что сталось в конце концов с бедным придурком.

– Как ты мог работать на такую мразь?

– Деньги были нужны. – Фрэнк перевернул страницу. Черно-белая фотография матери Лулу в костюме с блестками и с зонтиком в руке, балансирующей на проволоке. Он усмехнулся.

– Так вот почему ты такая гибкая.

Лулу вспыхнула. Фрэнку никогда раньше не доводилось видеть смущенного альбиноса. Небывалое зрелище. Оно напомнило ему об одном странном фокусе, который проделывала его мать: срезав белую герань, что просовывалась сквозь забор из соседнего сада, ставила в вазу и размешивала в воде красную пищевую краску. Через несколько дней белые цветы превращались в розовые. То же самое произошло с Лулу, только значительно быстрее.

Лулу переворачивала страницу за страницей. Уйма покойных отчимов. Они были на номере пятом, когда телефон на тумбочке вяло застрекотал, словно канарейка, наглотавшаяся снотворного. Фрэнк дотянулся первым, но Лулу сказала: «Это меня», – выхватила у него трубку, откинула призрачно-белые волосы с уха и проскрежетала: «Ну что еще?» – словно вилкой по тарелке.

Фрэнк отхлебнул шампанского, вдохнул полный нос пузырьков и стал зверски зажимать ноздри, чтобы не чихнуть.

Лулу сказала:

– Уверен? – Помолчала, затем добавила: – Нет, ни капельки не интересует. И вряд ли когда-нибудь заинтересует. – Она протянула трубку Фрэнку. – Это тебя, надеюсь, ты будешь рад поболтать с калифорнийским отребьем.

Фрэнк сказал:

– Привет, Ньют.

– Фрэнк. Прикрой трубку рукой, черт тебя дери, если не можешь запретить своей шлюхе делать оскорбительные замечания.

– Спасибо, что позвонил, Ньют.

До Фрэнка доносились звуки улицы. Машины гудели, визжали тормоза. Ньют звонил из автомата, это означало: он опять боится, что его телефон прослушивают.

Ньют спросил:

– Ну как дела?

Фрэнк ответил:

– Недурно. Пообедал омарами из Новой Шотландии. На вкус вроде цыпленка.

– Это что, твоя официантка трубку сняла?

Фрэнк сказал:

– Вернусь завтра вечером, если все пройдет гладко. – Завтра вечером?

– Если не возникнет проблем.

– Мне нужны квитанции на все, Фрэнк. Не думай, что можешь выставить мне счет за омаров, смотавшись в «Макдональдс» за гамбургерами и жареной картошкой. Я моложе, чем выгляжу, но и не вчера родился. Понял меня?

– Вряд ли.

Вмешалась телефонистка: «Ньют сказал, что у него кончилась эта хреновая мелочь, малыш» – и отключилась. Фрэнк бросил трубку на постель. Лулу сказала:

– Я не буду ее вещать, на случай, если он вздумает перезвонить.

– Что он сказал?

– Ничего такого, что бы тебе захотелось дать мне услышать еще раз. Фрэнк спросил:

– Хочешь еще посмотрим карточки?

Лулу смахнула на пол остатки трапезы и вытянулась на постели.

– Нравится поза?

– Класс.

– А как насчет этой?

Фрэнк сказал:

– Перевернись.

Лайкровая одежда была без швов, без стыков, непроницаемая, тугая и глянцево-скользкая, не ухватишься. Где-то тут должна быть молния, но где?

Глава 6

Ньют любил бесконечное солнце, легкие деньги, доступных женщин, океан в иные часы. Но и только – все остальное в Южной Калифорнии могло скукожиться и умереть, ему было наплевать. Смог убивал его. Все эти сотни тысяч людей на шоссе, что сжигают миллионы галлонов бензина, загрязняют атмосферу. Они даже шутки про это придумывают: дескать, чувствуют себя не в своей тарелке, если не видят, чем дышат. Чокнутые. Он переключился на вторую скорость и остановился у тротуара.

Сначала он убедился, что телефон-автомат работает, затем пересек улицу и зашел в винный магазин за двадцатипятицентовиками. Продавец сказал, что у него нет лишней мелочи. Ньют злобно зыркнул на него и схватил с полки бутылку «Уайлд тёки Кентаки». На ценнике стояло: девятнадцать долларов восемьдесят пять центов. Он швырнул на прилавок полусотенную бумажку. Продавец отсчитал три десятки, десятицентовик и пятачок сдачи.

Ньют сказал:

– Ладно, я законный покупатель, ты продал, я купил, а теперь давай-ка этих чертовых четвертаков на пятерку, ты, придурок.

Продавец уставился на него.