Случайные смерти (сборник)

– Ты знаешь, что говорят в таких случаях, Рик. Расследование продолжается. Как только появятся новые сведения, вы будете проинформированы.

– Джек, у тебя здорово выходит. По–моему, блестящая идея – почему бы тебе не занять мою должность?

– Я прежде уйду. – Уиллоус не шутил. Он работал в полиции почти двадцать лет, детективом в отделе убийств столько, сколько давал себе труд помнить. Из него вышел хороший полицейский и никудышний муж и отец. Это стоило ему жены и семьи. Иногда он чувствовал, что горе одолевает его. Но ничего не мог поделать. Работа держала его за горло. Он был не в состоянии измениться, знал и принимал это. Конрой смотрел на него.

– Джек, что–нибудь случилось?

– Нет, все в порядке.

Дверь в дальнем конце комнаты распахнулась. Оруэлл, затем Паркер.

Конрой сказал:

– Я слыхал, Эддин брак дал трещину.

– Джудит – не из первых учеников, – подал голос Спирс. – Но она делает успехи.

Оруэлл устремил указующий перст в Конроя и вопросил:

– Зачем тебе мой стул?

Конрой сказал:

– Ты, наверное, не в курсе, но через десять минут будет большая пресс–конференция. Убийства в японском квартале. Мы ожидаем человек пятьдесят – шестьдесят. Телевидение, газеты, радио. Шеф велел набрать как можно больше стульев.

– Чушь собачья.

Конрой обернулся к Паркер.

– Есть что–нибудь для прессы?

– Ни в коем случае, – твердо сказала Паркер.

Конрой встал, потащил стул Оруэлла к двери.

– Принесу часа через два, обещаю.

– Ага, ладно. Только на чем я–то пока сидеть буду?

Конрой открыл дверь и направился к лифту.

Оруэлл сказал:

– Эй, погоди минутку!

Конрой обернулся и помахал, двери лифта раскрылись. Втолкнул стул внутрь, повернулся и заорал:

– Попался, Эдди!

Оруэлл сорвался с места.

Лифт закрылся.

Уиллоус спросил:

– Ну, как прошло?

Паркер бросила папку на стол, села.

– Не желаю видеть больше ни одного вскрытия в жизни.

– Это немалый срок.

Паркер усмехнулась.

– Коронер убежден, что Джоуи умер от самонанесенной раны. Даже если бы Джоуи воскрес, схватил его за грудки и открыл имя убийцы, заявил он, вердикт был бы тот же: самоубийство.

Ферли Спирс сказал:

– Я помню случай, когда парень с неоперабельной опухолью мозга оставил записку, три страницы от руки, заперся в комнате и вышиб себе мозги. Пять лет спустя соседка созналась, что убила его, поскольку он постоянно воровал у нее розы. Детектив, который вел дело – Тед Нолан, – не поверил ни единому ее слову. Собственно, никто не поверил, кроме прокурора и судьи. Она получила пожизненное заключение. Нолан был так опозорен, что ушел в отставку и сбежал куда–то в глушь разводить овец. Это было лет тридцать назад. Я только–только пришел. – Спирс улыбнулся Паркер. – Ничего не принимай на веру. Вот чему я тогда научился и надеюсь, всегда буду помнить этот урок.

– Овец? – переспросил Уиллоус.

Спирс углубился в свой кроссворд. Он вписал слово, затем повернул карандаш другим концом и старательно стер написанное. Дверь в отдел распахнулась, и Оруэлл с физиономией красной, как пожарная машина, ввалился в комнату, волоча за собой стул. Он резко придвинул стул к столу, ободрав краску. Спирс взглянул на него.

– А тебе что надо? – огрызнулся Оруэлл.

– Семь букв. Столовый прибор в человеческом организме.

Оруэлл сказал:

– Шеф был в лифте. Он посмотрел на мой стул и сказал, что если я настолько устал, мне надо отпроситься и пойти домой.

Уиллоус расхохотался. Оруэлл сел за стол. Выдвинул ящик и вытащил оттуда теннисный мяч. Сжал мяч в кулаке. Мышцы на руке зловеще напряглись.

Паркер и Ферли Спирс переглянулись. Никто не произнес ни слова.

Оруэлл сопел и кряхтел. Шов лопнул, мяч раздавился. Оруэлл поглядел на него и бросил на стол. Ферли сказал:

– Класс, лучше, чем целый день на пляже.

– И что это означает?

– Не заводись, Эдди. Это был комплимент. Предполагается, что ты должен быть польщен.

Оруэлл сказал:

– Я тебе польщу, умник, – закрыл глаза и стал тереть виски.

Паркер сказала:

– Ложечка.

Спирс кивнул, склонился над кроссвордом.

Вошел Мэл Даттон, куртка перекинута через плечо, светло–голубая рубашка потемнела под мышками. Небрежной походкой приблизился к Оруэллу, похлопал по плечу:

– Поразмыслил над тем, о чем мы говорили, Эдди?

– О чем это? – спросил Оруэлл.

– Вот она, девичья память. О ребенке.

– Мы с Джудит все обсудили, – сказал Оруэлл. – Мы решили, что купим видеокамеру. Кино, Мэл, – вот то, что нужно. Как сказала Джудит, с какой стати кто–то вроде тебя будет фотографировать нашего малыша – чтобы он казался ненастоящим.

Даттон взглянул на останки теннисного мяча, лежащие на столе:

– Когда великое событие наконец свершится, постарайся не стискивать маленького так сильно, ладно?

Оруэлл сказал:

– Спасибо за совет, ты настоящий друг, – и снова принялся растирать виски.

Распахнулась дверь инспекторского кабинета. Первым вышел Ральф Кернс. Бледный, поникший. За ним следовал Оикава. У обоих был такой вид, словно они только что пробежали марафон. Оикава тихо прикрыл дверь.

Даттон сказал:

– Никогда не связывайтесь с продавцами газет. Они гадкие.

Кернс кисло взглянул на него.

Даттон спросил:

– Ну, чего, вы еще полицейские или как?

Кернс сказал: