Случайный любимый муж

— Никто не пришел за нами. Мы ждали и надеялись, но никто не приходил. Иногда нас разлучали друг с другом. Когда мы были слишком напуганы, одного из нас приводили к другому, и мы видели страх на лицах друг друга. Однажды Афину забрали и сказали мне, что я никогда ее увижу, если не пройду испытание. Я его провалил и много дней провел один в полном неведении. Похитители говорили, что накажут меня, если узнают, что я плачу. Но я все равно плакал целыми днями. Что еще было делать напуганному восьмилетнему мальчику, у которого не осталось надежды? Когда дедушка вышел на похитителей и заплатил выкуп, Афины нигде не было. Он смог забрать только меня. В тот день на пляже родители недосмотрели за нами, но это было уже не важно. Афина пропала, и это была моя вина. Я много плакал и провалил испытание.

— Ты не должен себя винить. Ты был беззащитным ребенком, которого похитили ужасные люди.

— Это похоже на ситуацию с твоей матерью. Твой отец, конечно, был мерзавцем, но она не должна была винить тебя в том, что ее жизнь сложилась неудачно. Она могла бы сделать другой выбор. Я мог бы быть сильнее, но я был слаб. После того случая я больше никогда не позволял себе быть слабым. Я подвел свою сестру, Морган. Много лет спустя я подвел Алекса. После его смерти я дал себе слово, что больше никогда не подведу никого из своих близких.

— Ты уверен, что твоей сестры больше нет?

— С тех пор ее больше никто не видел. Тело ее не было найдено, но опытные преступники не оставляют улик.

— Мне так жаль. Мне жаль, что ты винил себя в произошедшем.

— Но я действительно был виноват и не боюсь признавать свою вину.

— Алекс, наверное, ее не помнил.

Константин резко вдохнул:

— Не помнить — это тоже своего рода горе.

— Должно быть, потерять своего близнеца — это особое горе. Говорят, что между близнецами существует особая связь. Я не знаю, что это такое. У меня никогда не было ни брата, ни сестры. Тем более близнеца.

— Удивительно, но эта связь существует на самом деле. После смерти Афины я, наверное, должен был перестать ее чувствовать, но почему-то чувствую ее до сих пор. Я не знаю, что это может означать.

— Что есть что-то сильнее смерти?

В ответ Константин лишь пожал плечами. В следующий момент они завернули за угол и оказались перед входом в роскошный сад с цитрусовыми деревьями и растениями с крупными листьями и красными и розовыми цветами. За садом стоял современный дом из дерева и стекла. Его фасад был повернут к океану внизу, и он идеально вписывался в окружающий ландшафт.

— Это мой дом. Другие дома, в которых ты бывала, принадлежат моей семье, но этот только мой.

У Морган возникло такое чувство, будто теперь она знает Константина лучше, чем кого-либо еще. Ее сердце болело за него. Он пережил ужасную трагедию и с тех пор чувствовал себя очень одиноким. А она до сих пор думала, что он как непроницаемая, бесчувственная стена. После того что произошло с его сестрой, он закрылся и не впускал никого в свой внутренний мир.

— Пойдем.

Они пересекли сад, поднялись по ступенькам, и стеклянная дверь открылась перед Константином.

— Здесь установлена система распознавания лиц, — пояснил он.

Когда Морган вошла в холл, у нее возникло такое ощущение, будто она попала в оранжерею. Пол был выложен каменной плиткой, потолочные балки и стены увиты тропическими растениями. Лестница из древесины теплого оттенка контрастировала с огромными стеклянными панелями, которые были повсюду.

В доме стояла тишина. Они действительно были здесь одни.

— Я совсем не этого ожидала.

— Что ты ожидала увидеть?

— Думаю, мрамор и лепнину.

— Это любят мои родители, а я предпочитаю, чтобы дом был из природных материалов и вписывался в окружающий ландшафт.

— Полагаю, если бы ты мог, жил бы здесь все время?

— Когда меня похитили, больше всего меня пугало одиночество, но в конечном итоге я кое-чему у него научился.

Иногда одиночество — это единственный способ обрести умиротворение. Если человек научится быть один, он сможет сделать все. Я научился находить в одиночестве новые цели.

В одиночестве он научился сдерживать слезы и победить свой самый большой страх, потому что больше не мог позволить этому страху им управлять.

Константин не сказал ей этого. Она поняла это сама.

— Ты проводишь много времени в одиночестве, — сказала она.

— Мне так нравится, — улыбнулся он.

Нет, ему не нравится. Он решил, что должен быть один. Морган предположила, что его одиночество — это своего рода покаяние. Взяв его руку, она положила ее себе на живот:

— Это твои дети.

Он медленно кивнул:

— Я в этом не сомневаюсь.

— Почему ты не сомневаешься во мне сейчас, хотя сомневался раньше? Я легко могла солгать тебе насчет того, что была девственницей.

Его глаза неистово сверкнули.

— Ты ведь не солгала мне?

— Нет, не солгала, — мягко ответила она.

— Мое желание обладать тобой безгранично, — сказал он. — Это мое убежище, и обычно я не привожу сюда никого. Но мне захотелось привезти тебя сюда, чтобы мы вдвоем отгородились от остального мира.

У него были все основания отгородиться от мира, который был к нему слишком жесток.