Слушаю и повинуюсь

– Послушай, Стас, а ведь мы совсем недавно были с тобой на «ты» Предлагаю всё так и оставить.

– Да мне как-то неудобно.

– Неужели я такая старая?

– Нет, но…

– Пъосто дъевняя-дъевняя стаушка, – проговорила девушка скрипучим голосом, заставив Стаса рассмеяться.

Барьер неловкости слегка треснул.

– Да, – протянул парень. – Вы… Ты можешь в одно мгновение перевоплотиться в кого угодно.

– Неудивительно. Я пять лет училась этому мастерству. А ты зачем Вольку-то поджидал. Хотел поговорить о своей девушке?

– А вы, то есть, ты готова слушать?

– Почему же нет? Теперь я могу дать тебе любой совет уже как женщина.

– А вы…, ты никуда не торопишься?

– Куда, например?

– Ну, не знаю, к мужу, к детям.

– Я не замужем, и мои дети – это мои зрители. К тому же, с сегодняшнего дня театр закрывается на летние каникулы. Если бы ты приехал завтра, то никого бы здесь уже не застал. Так, что теперь я свободна до сентября. Помнишь, как поется в песне, которой мы закрывали рок-фестиваль: «Я свободен, словно птица в небесах».

– Конечно, помню. Тогда, может быть, посидим где-нибудь в кафе?

– Отлично, – согласилась девушка. – Посидим, отметим начало моего отпуска, и ты мне обо всём расскажешь.

Она пошла вперед, грациозно ступая, теперь уже женской походкой, еле заметно покачивая бедрами, и Стас невольно на нее засмотрелся. Изящная, хрупкая, в короткой юбке, в босоножках на высоком каблуке, нереально стройная, со спины – просто подросток. Но вот Ульяна повернулась, бросила на парня вопросительный взгляд, слегка надула губки, как бы говоря: «Ну, что же ты стоишь, пошли», и Стас, наверное, впервые задумался над тем, что его друг Дэн, не устающий повторять, что кроме Олеси вокруг много других прекрасных девушек, не так уж и не прав.

…Они сидели в кафе до самого вечера, пили сухое вино, кофе, ели мороженое, но Стасу почему-то совершенно расхотелось говорить с Ульяной об отношениях со своей девушкой. Он рассказал ей только о том, что Олеся сама позвонила ему через два дня после фестиваля, долго извинялась, говорила, что не права, потом сообщила, что уезжает на неделю с родителями в какой-то город к родственникам.

– Их всей семьей пригласили в гости на юбилей. Кому-то там – то ли пятьдесят, – то ли шестьдесят лет исполняется, я особенно не вникал. Пожелал доброго пути и повесил трубку.

– А она не обидится?

– Не знаю, мне, если честно, все равно.

– Почему? Ведь она сама позвонила, извинилась.

– Сегодня извинилась, а завтра начнется все сначала. Я ее поведение хорошо изучил, и, вообще, давай не будем о ней. Расскажи лучше о себе.

Ульяна хорошо знала, что чужая биография никого особенно не интересует, но, как ни странно, Стас внимательно ее слушал. Может, потому, что девушка старалась говорить о себе как можно меньше, а в основном рассказывала разные смешные случаи из жизни театра, которых у нее в запасе было предостаточно.

Потом они просто гуляли по вечерней Москве, сидели в сквере на лавочке и никак не могли наговориться. Всего неделю назад Стас бесцеремонно хлопал ее по плечу, а сейчас, испытывая какой-то странный трепет, боялся взять за руку.

Она сама накрыла его ладонь, сказала со вздохом:

– Так чудесно я еще никогда не проводила время. Спасибо тебе, но, к сожалению, мне пора. Бабушка, наверное, уже волнуется.

– Ты живешь с бабушкой?

– Да.

– А мама?

– У нее другая семья.

– Понятно. А можно я тебя провожу?

– Можно, только до троллейбуса.

– А до дома?

– Нет, только до троллейбуса.

– Почему?

– Потому что ты не должен забывать, что у тебя есть девушка – Олеся, если ты еще не забыл.

При упоминании знакомого имени Стас поморщился.

– Она же сейчас в другом городе.

– Вот именно, – в другом. Не успела твоя девушка уехать на неделю, как ты уже собрался других провожать.

– А телефон? Телефон ты мне свой оставишь?

– Зачем?

– Так, на всякий случай. Вдруг придется позвонить.

Ульяна, смеясь, погрозила пальцем. Она уже решила, что эта встреча со Стасом должна стать первой и последней. Зачем заставлять молодого парня терять голову, зачем влюбляться самой, если у этих отношений нет будущего. Пусть он живет своей жизнью. Пусть ругается, мирится, пусть женится, разводится, а она, Ульяна, не должна вставать у него на пути. Нет, не должна.

– Извини, Стас, но телефон я тебе дать не могу.

– Почему, опять из-за Олеси?

К остановке подъехал троллейбус. Ульяна вскочила на подножку. Повернулась, остановила попытки Стаса войти следом. Сказала смеясь:

– Извини, не могу.

Она встала возле окна на задней площадке, долго смотрела, как Стас машет ей вслед рукой. Улыбаясь, махала в ответ, а когда молодой человек скрылся из вида, улыбка сразу исчезла с ее лица.