Служанка (СИ)

Штефан откинулся на спинку кресла и уставился в окно. Утренний туман уже рассеялся, оставив на стекле мелкие капли. Попробуй сосчитай. Трудная задачка. Вот и ему непросто все ниточки воедино свести. Рука потянулась к перу. Штефану всегда лучше думалось, когда он мог записать свои подозрения, воочию их увидеть. Он перевернул лист, на котором служанка признание свое писала, и принялся набрасывать имена. Стрен, Зоран, Лершик, Салта… Каждый из них мог желать ему смерти. И каждый имел возможность подсыпать яд в вино. Только вот незадача. Вино отравили не за обедом, а в его покоях, а туда посторонним ходу нет, значит, у Стрена и Зорана сообщник был, из местных, который и привычки его знал, и время удобное.

Штефан замер. Вспомнилось, как рыхлая копна к нему приходила, убедиться хотела, что он не выживет, как вопросами девчонку донимала, с каким затаенным нетерпением на него посматривала. А ведь не иначе, разведка была. Увидела, что слаб он, при последнем издыхании, и к наместнику побежала. Бранко выполнил его приказ, отпустил всех именитых гостей по комнатам, а сам в столовой слуг и мелкий люд допрашивал. Вот Стрен и повелся, рискнул дело черное сам довершить. Видать, сильно припекло, раз свидетелей не побоялся. Или… Неожиданно вспомнилось, с какой настойчивостью Салта девчонку в его покои посылала, и мысль забрезжила. А ведь нашли бы, на кого вину свалить. Кто в комнате арна убирался? Кто мог отраву подсыпать? Служанка. Это она яд пронесла, больше некому. А ухаживал за умирающим кто? Опять же, девчонка немая. Она и придушила арна, по злобе своей да скудоумию.

Штефан поморщился. Ловко придумали. Получается, Стрен яд Зорану дал, тот с Салтой договорился, а та его в покои провела. Или сама отраву сыпанула, тут по–разному может быть.

– Валдер! – позвал он.

– Да, милорд? – просунулась в дверь веснушчатая физиономия стража.

– Иди проследи, как дознаватели уедут, вернешься и доложишь.

– Слушаюсь, милорд.

Физиономия исчезла, а он снова разгладил на столе вышитую ткань. Выходит, пожалела его девчонка. Пожалела… Штефан потер лоб. Странное ощущение. Незнакомое. Надо же, больше сорока лет на свете прожил, и никто его не жалел, а тут – девчушка, пичуга мелкая, что она в жизни понимать может? А поди ж ты…

Стук в дверь прервал его размышления.

– Ваше сиятельство, уехали дознаватели, – протиснулся в комнату Валдер. – Дана Зорана забрали и уехали.

Парень замер у входа, глядя на него преданным взглядом. Все-таки у Бранко поразительный нюх на подходящих людей. Штефан всегда доверял чутью друга, и то ещё ни разу не подвело. Вот и в Белвиле, среди всех Кражич с самого начала троих выделил: Валдера, Ураса и… девчонку. Вот так.

– Приведи ко мне Салту, – велел он стражнику и снова коснулся рукой оберега.

– Слушаюсь, милорд.

Что ж, пришла пора проверить свои догадки. Он махнул рукой, отпуская стражника, поднялся из-за стола и подошел к окну, так и не выпуская из рук вышитого лоскута.

Парень исчез, а Штефан уставился на угрюмую зелень растущих внизу грабов. Ничего. Теперь от него никто не уйдет. Всех достанет: и наместника, и прихвостней его, где бы те ни находились.

***

Илинка

Я сидела в кабинете управляющего и смотрела на лежащие передо мной учетные книги. Ровные колонки цифр, твердый, угловатый почерк, короткие сокращения и непонятные закорючки в углу – дан Кражич велел провести подсчеты за прошедшую седмицу, но я никак не могла заставить себя сосредоточиться. Все мысли были только о вчерашнем происшествии.

Я думала об арне. О его подозрениях и недоверии. О пламени алом, что в глазах разгоралось. И о руках, что на моих плечах замерли. Ночь прошла, а я до сих пор прикосновения графа чувствовала, будто следы горячие на коже остались. И внутри обмирало все, при одном воспоминании о том, как арн на меня смотрел. Раньше я такие взгляды уже видела. У Дамира.

В памяти всплыли шальные темные глаза, широкая улыбка, ямочка на подбородке. Все-таки удивительно жизнь устроена. Когда-то я думала, что влюблена в своего кузена. Ждала редких встреч, радовалась его приездам в монастырь и до слез смущалась, когда Дамир пытался меня поцеловать. А жених смеялся и говорил, что маленькая я еще, неопытная, ничего о настоящей любви не знаю. Ох и сердилась же я на него. Еще бы! В шестнадцать лет я казалась себе такой взрослой. Разве можно меня с несмышленышем сравнивать? Многие мои ровесницы уже замуж выйти успели, а я чем хуже? Могу хоть завтра под венец пойти!

Я подперла щеку кулаком и вздохнула. Прав был Дамир. Ничего-то я тогда не понимала, ни в себе, ни в людях, ни в чувствах, что до самого донышка испепелить способны. Пришла ко мне любовь, да не так, как думалось. Зверем диким в душу заглянула, сердце в полон взяла, болью и горечью напоила, сладкой отравой в тело проникла. И не избавиться от нее, не закрыться, не спрятаться. Вижу арна – и обмираю вся. И хочется в глаза его, не отрываясь, смотреть. И губами губ коснуться. И руками от всех бед защитить. Ну, как снова убить попытаются?