Служба ликвидации

Ответ был прерван новым ударом по голове. На белую простыню из носа брызнула кровь. Пилат, кажется, озверел и потерял рассудок. Он схватил несчастную за горло и начал душить.

– Где вещи? Где?! – повторял он, то сдавливая ее горло до хрипоты, то давая набрать в легкие воздух. – Куда он поставил машину? Где у вас гараж?..

Сильные удары обрушились на хрупкую женщину. По истерзанному телу разлеталась боль, а сознание плескалось в голове, словно вода в герметичной консервной банке.

– Несколько остановок на автобусе… кооператив «Дорожник», бокс восемнадцать… – сквозь заливавшие лицо слезы и кровь отвечала несчастная.

– Не-ет! Ты скажешь, где муж! – пообещал Пилат, тяжелым взглядом гипнотизируя жертву. Его разум замутился от взрыва ненависти, как от разорвавшейся рядом гранаты. – Прячется? Думает, я его не достану?.. Достану…

С треском слетела на пол разорванная ночная рубашка, обнажив выпуклые груди и белые трусики жертвы. Вид обнаженной и полностью деморализованной женщины возбудил в Пилате маниакальное чувство властителя, подчиняющего чужую волю. Он почувствовал острый прилив плотского желания, которое требовало выхода. Пилату показалось, что кругом война, а жена врага – законный трофей победителя. Давняя контузия напомнила о себе искривлением пространства и времени.

– Ты мне за него ответишь! – нетерпеливо сопел он. – Вы все мне ответите! Меня еще никто так не кидал…

Пилат не договорил. Он схватил женщину за длинные каштановые волосы и с силой бросил на кровать. Отложив пистолет, налетчик рванул кусок скотча и залепил ей рот. Но лицо было мокрое от слез, и лента отклеивалась. Не выпуская волосы всхлипывающей жертвы, Пилат повозил ее лицом по кровати, чтобы стереть влагу. Кровавые дорожки расчертили простыню странными иероглифами. Скотч накрепко приклеился к губам, забравшись на щеки. Женщина начала бороться. Она отчаянно вырывалась, но сильный удар ладонью по лицу оглушил ее.

Словно на распятии, Пилат привязал к кровати по диагонали ее руки и ноги, а пучок длинных волос примотал к средней перекладине. Делая это, он ощущал не испытанное ранее чувство, будоражащее кровь посильнее, чем просто ожидание предстоящего секса с чужой женщиной. Пробуждалась какая-то животная, слепящая рассудок маниакальная страсть…

Одним рывком сорвав с женщины последнюю деталь туалета, Пилат с жадностью уставился на черный остров подстриженных волос и вожделенно запустил туда руку.

Пришедшая в себя жертва с ужасом увидела, как, тяжело дыша, Пилат сбрасывал брюки, обнажая возбужденное, выгнутое дугой мужское естество. Она дергалась и боролась, стараясь освободиться, но скотч оказался прочным.

Пилат грубо вторгся в нее, так же как в компьютерную сеть Министерства обороны. Он исступленно терзал и таранил теплое тело, будто врага, стараясь вытащить или выбить из него всю душу и разметать по кровати. Палач двигался, словно запрограммированный штамповочный станок, который можно выключить или остановить только одним способом – убив его метким выстрелом на поражение. Но сделать это было некому, и станок продолжал работать, пытая женщину, словно раскаленным прутом.

Затем Пилату захотелось иного. Его распирало горячее желание отомстить, и просто смерти ему было недостаточно. Жажда мести застилала глаза и требовала крови. Нездоровое вожделение отключило мозги, сделав палача полубезумным. Он действовал, словно в режиме форсированного «потрошения» взятого в плен вражеского «языка», добиваясь от него нужных сведений и удовлетворяя свою ненависть.

– Что, думаешь, это все? – ухмыляясь, произнес Пилат. – Нет, это было бы слишком просто и приятно. Ведь тебе было приятно? Было? Отвечай!

– М-м… – промычала женщина. Она хотела, чтобы ночной кошмар поскорее закончился, и надеялась на чудо. Но чудо – очень нематериальная вещь, а подонок с пистолетом очень материален и близок.

Пилат освободил женщине ноги и, не отвязывая рук, грубо поставил ослабевшее тело на колени. Остальное было похоже на казнь…

Когда взрыв злого безумия прошел, Пилат посетил ванную, неторопливо оделся и бросил удовлетворенный взгляд на распластанную на кровати, едва стонущую женщину. Теперь палач действовал не в бреду. Он спокойно поднял пистолет и выстрелил в голову жертвы.

Свидетелей своих преступлений он не оставлял никогда.

* * *

К утру следующего дня громоздкая машина следствия, раскрученная Калединым, набрала скорость, как старый, но смазанный паровоз. Уже в половине девятого полковник приехал на работу и опустился в крутящееся офисное кресло. Оно жалобно застонало. Каледин вытянул длинные мощные ноги и полностью погрузился в рутинную бумажную работу. Время бежало незаметно, и поднять голову ему удалось только через час, когда на доклад зашел майор Зайцев.

– Мы просмотрели суточную милицейскую сводку. Есть интересный момент, может, и совпадение.

Полковник заинтересовался.

– Вчера, примерно в то же время, на той же трассе было совершено нападение на бензозаправочную станцию. Убиты двое ее сотрудников. Думаю, нам стоит туда съездить, вдруг что-то обнаружим.