Служба ликвидации

У светофора Сухарик законопослушно дождался зеленего света и перешел дорогу. Чуть замедлив шаг, он рассматривал припаркованный у тротуара красавец «БМВ» пятой серии, пытаясь на глаз отличить: «немецкий или „калининградский“ [9]? Для неспециалиста – занятие совершенно бесполезное, и парень уже собрался пройти мимо…

Вдруг рядом резко затормозил «жигуль». Из открытого окна парня кто-то грубо окрикнул:

– Никак гражданин Калякин новый приемник высматривает?

Сухарик обернулся и без малейшего удовольствия узнал «уволенного из органов» оперуполномоченного уголовного розыска Мальцева, вылезающего из машины с явно недобрыми намерениями.

– Слишком ты быстро на свободе оказался, – недоверчиво смотрел тот на недавнего арестанта. – На дело идешь?

В голосе милиционера сквозили презрение и издевка. Чувства вполне понятные – ловишь всякую шваль, под пули и ножи подставляешься, а ее тут же продажные доброхоты на волю отпускают. Обидно, блин!

Наблюдавшие за Мотылем оперативники не сразу поняли, что происходит. Кузин посмотрел на Мальцева в бинокль, но под описание Пилата тот не подходил.

Для прояснения ситуации старлей связался с подвижным КП.

– Киев, внимание, я Двадцатый! – запросил он в эфир. – Около Мотыля остановился красный «жигуль». Какой-то мужик говорит с ним на повышенных тонах. Быстренько пробей номерок…

– Говори, – ответил дежуривший сегодня на подвижном КП майор Зайцев. – Уже проверяем…

Напичканному современной техникой «Мерседесу» контразведчиков, не очень приметному при движении в плотных городских потоках, на маленьких улочках приходилось все время прятаться. В целях конспирации фургон не подходил близко к объекту наблюдения. В операции «Замена» это был «второй эшелон обороны» и оперативный штаб. Первым же являлась более мобильная опергруппа, осуществлявшая непосредственное наблюдение за Мотылем и находившаяся рядом с ним. В отличие от «простых наружников» группа выполняла более широкие задачи.

Тем временем старлей вытащил из сумки направленный микрофон-«трость» и через открытое окно направил в сторону красного «жигуля»…

– А тебе-то что! – с нескрываемой неприязнью огрызнулся Сухарик. – О моей свободе раньше надо было беспокоиться, пока из милиции не поперли! А теперь она тебя волновать не должна!

Что еще мог он ответить человеку, по вине которого были «допущены многочисленные процессуальные нарушения» и которого управление собственной ментовской безопасности самого выперло из органов?

– Бывай, начальник, – небрежно бросил паренек и собрался уходить…

Можно представить и чувства милиционера. Сухарик был грубо схвачен за руку и остановлен.

– Чего-чего ты несешь? – угрожающе прорычал Мальцев, вылупив от непонимания наливающиеся кровью глаза. – Ко-го-о там из органов уволили?

– Тебя.

– Да ты разговорчивый, я смотрю, после изолятора стал! А как, интересно, тебя выпустили? До суда, что ли? Ты кому-то там денег дал, сбежишь, а я потом должен тебя по новой ловить?!

– Щас! До суда, – окрысился Сухарик. – Дело закрыто за отсутствием состава преступления. Понял! А тебя УСБ уволило! Катись отсюда, мне некогда.

Относительно скромный некогда паренек сам не ожидал от себя такой смелости. Просто в нем говорила обида.

Войдя в базу данных ГИБДД, Зайцев ввел проверяемый номер и очень скоро получил неожиданный ответ. По спецсвязи он тут же связался с управлением и переговорил с Калединым, затем снова вышел на Кузина.

– Двадцатый, эта машина на спецучете милиции.

– Я уже понял, что это менты, – ответил Кузин, не вынимая из уха миниатюрный наушник направленного микрофона. – Они старые знакомые – этот мент задерживал Мотыля, – сообщил он.

– Вы на камеру их пишете? – уточнил Зайцев.

– Разумеется, – подтвердил старлей.

– Включите транслятор, чтобы мы у себя тоже «картинку» видели, и следите за развитием ситуации. Первый сказал, что, пока Мурена не появится, с Мотыля ни один волос не должен упасть. Принимайте самостоятельное решение, исходя из обстановки.

– Понял вас, – ответил Кузин, щелкнув кнопкой видеопередатчика. В тот же момент закамуфлированная в «Мерседесе» телевизионная антенна приняла сигнал видеокамеры. В фургоне вспыхнул монитор. На экране «соньки» появилось изображение улицы, красного «жигуля» и двух жарко спорящих парней.

Не хватало только звука…

Зато у старшего лейтенанта Кузина звук был, и, слушая разборку спорщиков, он уже подумывал о способе воздействия на милиционера и его нейтрализации, поскольку по-хорошему тот с Мотылем расходиться не собирался…

Ошарашенный новостью о своем увольнении, Мальцев быстро отошел от замешательства и, восприняв это как попытку оскорбления, перешел к решительным действиям.

– Щас опять в камеру поедешь. Ну-ка, предъяви документы, умник! – со злостью прошипел он, зачем-то вынимая наручники.

Слышавший весь разговор, Кузин выдернул из уха наушник и, бросив на сиденье микрофон, схватил барсетку водителя. Выскакивая из машины, он крикнул напарнику:

– Я у тебя сумку украл!

Тот врубился не сразу.