Служба Радости

— А ты, похоже, действительно обиделась. — Жюбо снова противно усмехнулся, Манаде захотелось вырвать у него глаз. По-другому навредить ему все равно не получится. — Короче не смог я их найти. Не такой я квалифицированный сновидец, чтобы отыскать сны таких людей.

— Каких таких?

— Не знаю, и это-то меня очень сильно нервирует. Понимаешь, тут такая же ситуация, как если бы мы попробовали увидеть сны Биатриче. Он колдун и может запутывать и Знание, и сновидения. Его сны можно увидеть, но придется искать годами и в результате найдешь не тот, что нужен. Примерно то же с Женей Светой и Петей. Их сны путаются, прячутся за другими…

— А как же сны Вари и ее мужа? Да и в Васины сны мы попали легко.

— Да. Я посмотрел несколько ее снов и его тоже, но как только хочу увидеть детей Васи — все. Ничего не получается.

— И что это все значит?

— Понятия не имею. Но как бы то ни было…. Поднимайся, мы идем в город.

Спустя три часа, Жюбо и Манада уже разнюхивали вокруг галереи Светы. Ни охраны, ни стражей они не видели, да и зачем — все равно мастерскую Трохиной закрыли. Жюбо опять начал активно мять подбородок, Манаде пришлось даже шлепнуть его по руке сказав, что от такого у него может соскочить скрепка. Они еще долго наблюдали, пока им не улыбнулась удача. Та самая билетерша вышла из-за угла и направилась к входу. Она достала ключ, открыла входную дверь и скрылась внутри. Жюбо и Манада переглянулись, а когда девушка уже пошла, мертвец остановил ее.

— Подожди, — сказал Жюбо.

— Чего?

— В тот раз билеты покупал я, она могла меня запомнить.

— Да ты сейчас на себя не похож! Вон нос кривой глаза узкие…

— Все равно. Телосложение, походка, но самое главное голос, не изменился. Я, конечно, могу вырвать у себя часть горла, но тогда появится риск, что не смогу говорить нормально…

— Вот-вот. Ты лучше вообще бы молчал.

— Очень смешно. В силу всего вышеперечисленного, предлагаю идти тебе одной.

— Хорошо. — Манада поправила плечики платья. — Давай нож, я вернусь через пятнадцать минут. Она у меня имена внуков выдаст…

— Какой нож?! Все, хватит оставлять трупы! Иди и просто поговори. На вот тебе денег, если не станет говорить, попробуй всунуть взятку.

— Идти, говорить, да еще и без ножа! Ты сильно преувеличиваешь мои способности.

Манада хмыкнула, взяла пачку денег и пошла к галерее. Жюбо смотрел на уходящую фигурку с сомнением. От былого изящества почти ничего не осталось. Шею скрывал шарф — иначе становились видны складки; металлический штырь и кучу булавок прикрывали волосы. На ней столько слоев одежды, что можно подумать, она не стройняшка, а любительница поесть эклеров на ночь. Едва просматривающаяся хромота на обе ноги, завершали антураж. Она шла, как будто подчеркивая грань между жизнью и смертью — ходячий мертвец, пришедший в мир живых, чтобы забрать с собой недостойных. И в то же время она прекрасна!

Манада уже подходила к входу, когда бабка вышла из здания. Она рассмотрела девушку подозрительно и буркнула:

— Галерея закрыта.

— Простите, но я ищу свою подругу Свету.

Светлое имя тут же разгладило морщины на лице бабки. Манада не знала — да и как она могла — подойди она к старушке в нормальном обличии: стройной рыжеволосой красавицы, а не мешковатой, похожей на проститутку женщиной, с натянутой кожей, Валентина Петровна ни в жисть не открыла бы рта.

Дело в том, что Света принимала на работу, следуя определенным правилам. Мужчин — если те ложились с ней в постель; женщин — если не блистали красотой и устроенностью в личной жизни. Валентину Петровну, как и Свету, можно вполне использовать иллюстрацией понятия — личная жизнь не удалась. Собственно старушку еще можно назвать синонимом выражения "старая дева". Действительно старая, действительно дева. Всех подруг Света завела еще до того, как, по выражению брата, все изменилось. В прошлом, некрасивые женщины образовывали кружок неудачниц, во главе с силачкой Светой. Эдакое сверх феминистическое общество — маленькое, зато сплоченное. И нынешняя Манада, как нельзя лучше подходила к нему.

— А как тебя зовут деточка? — спросила старушка, разглядывая неровные холмы грудей. Наметанный глаз сразу понял — грудь не настоящая, просто тряпки или вата. "Бедненькая, наверное, грудь у нее как у воробьихи" — подумала Валентина Петровна.

— Манада, — ответила мертвая, обдумывая то же, что в свое время Штирлиц из анекдота — не сболтнула ли лишнего? Но опять попала в цель! Старуха тут же решила: родители у Манады из тех, что придумывают ребенку экзотическое имя, обрекая на мучения в школе. Нечто вроде Даздрапермы или Славсталины. Она представила, каково пришлось девушке в старших классах, тут же придумав, как минимум пять неприличных склонений для "Манада".

— Светлана Васильевна уехала. У нас тут такое случилось! — Бабка сделала такие страшные глаза, что Манада едва не усмехнулась.

— Что? — Манада тоже округлила бельма — получилось плохо, слишком сильно Жюбо натянул ей кожу.

— Убийство!

— Светы? — Манада прикрыла ротик и ахнула.

— Да нет, мужика ее. — Поморщилась старушка. — Да и как мужика — хахаля!