Служба в потешных войсках ХХ века

Спортивным тренером по общефизической подготовке, назначили Владимира Гурного, студента последнего курса Минского института физкультуры, впоследствии чемпиона мира и старшего тренера сборной команды СССР.

О Валентине Селивестровой рассказывалось в этой книге раннее, а о некоторых стоит рассказать.

Галина Мухина, крупная женщина, с обветренным большим лицом, обладала спокойным тихим характером, никогда не вступала в полемику, и не запоминалась кроме как своей внешностью и спортивными титулами и рекордами.

Алла Скопинова, многократная мировая рекордсменка, в таблицах мировых рекордов писалась в зависимости от времени установления рекорда и за кем была замужем – Мельникова – Макарихина – Скопинова.

Люба Мазниченко в этой связи шутила:

– Тире ещё есть.

Алла отличалась от других высоким ростом, стройной фигурой, но лицо её слишком рано испортили морщины. Но она не комплексовала по этому поводу. Её любили за острый ум, весёлый, незлобивый характер и почти детскую доверчивость.

Несколько позже после прилёта Анатолий её разыграл. За полгода до сборов в Тихом океане четыре советских солдата продрейфовали 49 суток почти без продовольствия и воды и никто бы о них не знал, если бы их не подобрал американский военный корабль. Печать всего мира печатала их фотографии, их знали все люди в советском союзе. В очерках о них рассказывалось, что они съели кожаные меха гармошки и кожаные пояса.

В штабе Ферганской дивизии служил сержант со смуглым лицом, наверное, одной национальности с сержантом Зиганшиным, старшим по званию в той четвёрке. Он вёл себя немного странно по сравнению с другими солдатами, шумными и непоседливыми, как и вся молодёжь. Этот сержант садился на краешек скамейки, молча сидел и слушал, о чём балагурят сборники. За несколько прошедших дней он не проронил ни слова, не засмеялся и никак не выразил свои чувства.

Скопинова, когда сержант ушёл, спросила:

– Толя, что это за странный мальчик?

– Почему ты взяла, что он сраный?

– Странный!

– А-а! А ты что, не узнала кто это?

– Hет. А кто он?

– Зиганшин из четвёрки тихоокеанских героев. Он немножко тронулся умом и ему кажется, что съеденная гармошка всё время звучит у него в животе, и он её слушает.

– Правда?

– Ну, зачем мне тебе врать.

Сидящие рядом другие десантники из сборной ВДВ, хоть и давились от смеха, но подтвердили сказанное Отяном.

– Как жалко мальчика.

С этими словами она задумчиво удалилась в женскую комнату сборной Союза. Там она рассказала всем необыкновенную историю, а Любка Мазниченко её спросила:

– Кто тебе это рассказал?

– Толик Отян.

– Мотоциклизма? Ты его слушай, он тебе наплетёт "сорок бочек арестантов".

– Неужели он соврал??? И ведь так искренне говорил.

– А Толька так соврёт, что другой правду не скажет.

– От зараза, он у меня получит.

На следующий день, Алла, увидев обманщика, сказала.

– Толя, я к тебе так хорошо отношусь, а ты меня так обманул.

– Аллочка, прости, я пошутил. Не думал изначально, что ты мне поверишь.

– Тебе, Толька, надо было бы быть артистом.

– А я и был на гражданке артистом.

– Правда?

– Ну, конечно. Я не похож на хулигана и бандита?

– Нет.

– Тогда смотри.

Отян снял пилотку, растрепал волосы, перекосил лицо и сквозь зубы процедил:

– Слышь Аллка, надо этому Отяну козу заделать. Прижать его в тёмном углу и финкой под его паршивое горло.

Она перепугано, расширенными глазами смотрела на него и тихо сказала:

– Ты чё, с ума сошёл? Разве можно?

– – Так я же о себе.

– Ты, Толь, и впрямь артист.

В душевном порыве, Алла притянула Анатолия к себе и поцеловала безадресно куда-то в висок.

Муж Аллы, почти двухметровый гигант, такой же смешливый и весёлый парень как и она, в этом году по какой-то неизвестной причине в сборную не был включён.

Тренировки начались на следующий день после прилёта. Взлетали с того же аэродрома, куда прилетели накануне, а приземлялись на площадке приземления за несколько километров от него. В этом было некоторое неудобство, так как команда ВДВ стала прыгать больше, чем два прыжка в день, а переезды занимали много времени. Сразу во время первого прыжка увидели с высоты площадку приземления. Она имела необъятные размеры и занимала площадь в несколько квадратных километров. Сверху смотрелась как безжизненная жёлто-коричневая пустыня, по которой редкими линиями расходились автомобильные следы.

Когда парашютист шёл на снижение, то ожидал жёсткого, как на бетон, приземления, но оно оказалось таким мягким, что тело как будто выдохнуло то напряжение, которое автоматически приготовило для встречи с землёй.

В период зимних дождей земля набухла и при ходьбе по ней ноги ступали в пятисантиметровый пуховый слой, который сразу становился твёрдым. Поэтому ежедневно меняли точку приземления, чем обезопасили от жёстких ударов свои ноги.