Служба в потешных войсках ХХ века

Я вышел на работу, продолжая ходить в Аэроклуб, ездить на аэродром совершать тренировочные прыжки. Выступил на республиканских и всесоюзных соревнованиях, на которых выполнил нормативы на звание "Мастер Спорта СССР". Эти соревнования я ещё опишу. Осенью поехал в командировку в г. Киев, в КВО на совещание технадзоров, где к нам на 2 минуты зашёл командующий КВО, маршал Чуйков. Интересно, что нас генерал-лейтенант Зайцев полчаса готовил приветствовать большое начальство. И хотя среди нас были люди разного возраста, и насколько я помню, две женщины, мы по приходу маршала должны были встать и по военному рявкнуть: "Здравия желаем, товарищ маршал!",- что мы и сделали. Чуйков был человек среднего роста с грубым, изрезанными морщинами лицом. Генерал Зайцев докладывал ему и смотрел в глаза с таким подобострастием, что было противно на это смотреть, но.

Чуйкову, видно, это нравилось. Я никогда не понимал, почему в Красной, а потом и в Советской Армии, формой обращения к старшему начальнику было слово "товарищ", когда наоборот, старший к младшему мог обращаться как угодно: и просто по званию, по фамилии и даже матом. Какой он был товарищ, если он мог с тобой фактически что угодно сделать, а ты не имел права ему даже возразить? Во всём у нас было лицемерие. Честнее было бы называть "господин" или "повелитель, или "ваше благородие" и т.д.

Потом я со своим, старше меня по возрасту, коллегой по фамилии Бойко, поехал на свои объекты в Александрию. Вечером, чтобы скоротать время, мы пошли с ним в кино. Шёл кинофильм "По ту сторону", где главную роль исполнял артист Сафонов. В фильме впервые звучала музыка и песня Александры Пахмутовой. Эта песня со словами:

Забота у нас простая,Забота наша такая:Жила бы страна родная, -И нету других забот.

Припев:

И снег, и ветер,И звёзд ночной полёт…

Меня мое сердцеВ тревожную даль зовёт.

стала одной из самых популярных при исполнении её на вечеринках, турпоходах и просто, когда собирались несколько человек и хотелось петь. Кто-то говорил; "Ну а теперь "Заботушку", и начинали. Она стала гимном для многих советских людей, как позже и другие песни Александры Пахмутовой.

А тогда, сидя в кинотеатре, я увидел что Бойко вытирает слёзы. Не мог он их сдержать, и когда вышел из зала. Я деликатно молчал. Когда пришли в гостиницу, я осторожно его спросил, почему он так переживает фильм…Он мне рассказал, что с ним была такая же история, как и с героем фильма. Когда он пришёл с войны, на которой потерял ногу, его жена, к которой он так стремился – ("Жди меня и я вернусь…") ему сказала, что не хочет жить с инвалидом. Я понимал этого человека, но не мог найти слов, чтобы его успокоить. Я сам был влюблён в свою уже жену (Мы оформили брак 17 сентября 1958" и не мог поставить себя на его место, а когда начинал представлять, то ничего лучшего чем самоубийство не видел.

Наступили Октябрьские праздники, 7-го и 8-го ноября были выходными, но на всех предприятиях и учреждениях было обязательное дежурство, за выполнение которого давали отгул в два рабочих дня. Я попросился дежурить на двое суток, за что потом шесть дней не работал. Во время дежурства ко мне приходила жена и мы хорошо проводили время. Ночью я благополучно спал на диване в кабинете начальника.

А через несколько дней я получил повестку в военкомат, где было указанно, что я призываюсь на военную службу, и необходимо прибыть тогда-то, имея при себе продукты питания на два дня, ложку, кружку, и другие личные вещи. Всё! Моя гражданская жизнь закончена. Впереди полная неизвестность: нам не сказали куда и даже в какой род войск нас посылают. Я рассчитывал попасть в десантные войска, но по контингенту, который был со мной, этого видно не было. Как бы там ни было, но как в той песне: "Дан приказ, ему на запад, ей в другую сторону". Но я не знал, что мне ехать на восток, но знал, что моя жена которая уже носила в себе нашего ребёнка, остаётся. Мне трудно было расставаться с нею, с мамой, с Кировоградом.

Нас строем, через весь город, по средине улиц вели на вокзал, а по бокам, на тротуарах, шли наши мамы, жёны, невесты, сёстры. Было странно, как будто в кино, на них смотреть, а сейчас тяжело, до слёз вспоминать и писать об этом, Я сейчас понимаю, как им было и какие чувства испытывали они. А я вроде потерял ощущение реальности и смотрел на себя и на всё происходящее как бы со стороны.

На вокзале мы с Эммой не спускали друг с друга взгляд, прощались.