Служба в потешных войсках ХХ века

Упа река не широкая, всего метров тридцать. За стенами корпусов батальона растут деревья. Между деревьями и на ветках натянули и повесили подвесные парашютные системы и стали ежедневно по несколько часов тренироваться: выполнять сальто и восьмёрки в свободном падении, а также отрабатывать методику работы под куполом на точность приземления. Козлов и Звягинцев отнеслись к этому скептически, но, увидев, что Отян сам залазит в подвесную систему, стали тренироваться "насухо". Вскоре все убедились, что такие тренировки очень полезны, и они дали свои результаты.

В центре Тулы находится плавательный бассейн, и принадлежит он десантной дивизии. За командой закрепили два часа времени ежедневных тренировок в бассейне. Плавать, купаться в бассейне было удовольствием, но ещё тренировались выполнять фигуры в свободном падении.

Первое и второе мая – праздник. Строевые воинские части участвовали в параде, а сборная оформила увольнения и гуляла в городе.

Тула – старинный российский город оружейников. Тульский оружейный завод такой громадный, что, пролетая над одним из его цехов, кажется, что его крыша могла бы служить аэродромом для небольших и средних винтомоторных самолётов. В Туле выпускали различное оружие ещё со времён Петра Первого. Во времена описываемых событий в центре города функционировал маленький музей оружия, состоящий всего из двух комнат. В нём были выставлены различные образцы охотничьего, подарочного оружия, устаревшего стрелкового (пресловутая секретность). Экспонировался пистолет системы "Наган" величиной со спичечный коробок с патронами, толщиной с иглу, но как говорилось в описании пистолета, он мог стрелять этими патронами. В музее всегда было полно посетителей, в основном солдат и гостей города. Некоторые виды оружия испытывали на подземном полигоне поблизости от Мясново, где также был сахарный завод, и люди во время испытаний говорили, что на сахзаводе колют сахар-рафинад. Но когда испытывали крупнокалиберные ЗПУ – зенитно-пулемётные установки, трассы от них поднимались примерно на пять-шесть километров, а летом находили на площадке приземления десанта "Хомяково", снаряды от них, примерно тридцатого калибра. Удивительно, что никто тогда не пострадал.

Тула располагала ещё прекрасным парком в центре города. Рядом находилась больница имени Семашко. И парк и больница ещё будут фигурировать через два месяца в трагических событиях со сборной ВДВ.

Отян и Козлов направились гулять в этот парк и увидели, что патруль не обращает внимания на солдат пьющих пиво, которое продавалось на разлив из бочки, стоявшей в парке. Отяна это страшно удивило, но Козлов объяснил ему, что есть негласное указание во время праздников не преследовать солдат за пиво, главное, чтобы не были пьяные. К средине дня стало жарко, и ребята выпили по кружке холодного пива, котороё приятно утолило жажду и легко закружило хмелем голову, а через час ещё по одной.

В парке работали всевозможные аттракционы, но главное зрелище проходило в центре парка, где был вкопан гладкий без коры столб метров восемь-девять в высоту, на котором вверху висели красные женские сапоги. На столб пытались вылезть парни, чтобы достать сапоги и подарить их жёнам или подругам, но не могли долезть и до средины. Отян хотел попытать счастья, так как в детстве неплохо лазил по деревьям, но Козлов, знающий русские игры, удержал его:

– Толя, ты посмотри, что когда они опускаются на землю, то их рубашки или майки не совсем чистые. Это потому, что столб натёрт мылом, и пока не вытрут они его своими руками и телами, сапоги не достать. Столб настолько высок, что могут вообще сапоги никому не достаться.

Тем не менее, молодые парни, гражданские и солдаты, под одобрительные крики большой толпы пытались и пытались достать сапоги, но всё было тщетно. Когда один парень обмотал брючной ремень возле кистей рук, чтобы ним обхватывать столб, к нему подошёл распорядитель и сказал, что такой способ запрещён.

Ребятам надоело смотреть, и они пошли гулять по парку. На открытой сцене выступали самодеятельные коллективы в русских национальных костюмах. Танцевали, пели песни, читали стихи. Отян впервые видел такое красочное русское зрелище (телевидение тогда только начиналось и показывало только чёрно-белую картинку) и ему всё нравилось, а Козлов, воронежский парень, который насмотрелся подобных зрелищ, тянул его отсюда. Ребята собрались уходить, но вдруг на сцену вышла женщина в кокошнике и тоже в русском наряде и под сопровождение струнного оркестра запела глубоким, необыкновенно сильным, грудным голосом:

"То не ветер ветку клонит, не дубравушка шумит,

то моё сердечко стонет, как осенний лист дрожит".

Вокруг всё перестало существовать: и армия, и прыжки, и Первомай.

И только звучал голос с трагической и горькой нотой. И была только женщина, жалующаяся небесам: