Смайлик на асфальте

Спустя полчаса судмедэксперт разрешил унести тело. Предварительные выводы были довольно скромными. Ни документов, ни телефона, ни каких-либо других вещей, по которым можно было опознать девушку, у нее не нашлось. Единственная зацепка — бирка на платье, из которой следовало, что оно принадлежало ООО «Карнавал-студия». Смерть наступила от полуночи до двух ночи, точнее Фишман обещал сказать после вскрытия. Следов насилия на открытых частях тела не заметно, ни ссадин, ни гематом. На локтевом сгибе левой руки след от укола. Сама ли она его сделала или кто помог, до вскрытия судмедэксперт сказать затруднялся, как и о том, какое вещество содержится в шприце.

— Основная версия — самоубийство, — заявил Кравченко, дослушав доклад. — Ее и будем придерживаться. А домыслы насчет убийства — из области фантастики.

Он повернулся к Фишману:

— Сегодня успеете с заключением?

— Надеюсь, — вздохнул судмедэксперт. — Мне затягивать никакого резона нет, у меня завтра выходной.

— Отлично. Значит, завтра можно закрыть дело.

— А граффити?

— А что граффити? Каждую писульку прикажете прикладывать к делу? В моем детстве все стены в городе были исписаны «Цой жив». И что? Жив?

Повернувшись к топтавшимся неподалеку санитарам, он крикнул:

— Можете забирать тело.

— Ничего себе, — удивленно протянул Фишман, провожая взглядом удаляющуюся фигуру Кравченко. — Теперь так принято?

Брагин грустно улыбнулся.

— Ты действительно уверен, что это серия? — спросил его судмеэксперт.

— Да.

— Отдам криминалистам фото смайлика и соскоб краски. Скажу, что для тебя. Пусть поднимут результаты предыдущих дел и сравнят. Посмотрим, что скажут. Подъезжай ко мне часиков в девять, думаю, управимся.

Брагин сел на освободившуюся скамейку. Светило солнце, чирикали пронырливые воробьи. Мимо неспешно прогуливались люди. В сторону Исаакиевского собора покатили громыхающий лоток с мороженым. Ничто не говорило о том, что вчера здесь было совершено преступление. Разве что смайлик на сером граните нахально усмехался бывшему следователю в лицо.

Когда стрелки часов показали начало одиннадцатого, телефон «Карнавал-студии» наконец-то ответил.

«Карнавал» оказался конторой, организующей театрализованные праздники и предоставляющей в аренду костюмы. Его офис-склад располагался неподалеку, где-то во дворах между набережной Мойки и Большой Конюшенной. Брагин поднялся, размял ноги и двинулся через Дворцовую к Мойке.

Ему повезло. Во-первых, потому что, несмотря на выходной, ему открыли дверь. А во-вторых, потому что за дверью оказалась женщина, которая занималась вчерашними костюмами.

— Да, одно платье не вернули, — сказала она, сверившись с журналом.

— И вы совсем не беспокоитесь?

— О чем?

— Ну… мало ли что могло произойти. Да и платье наверняка недешевое.

— А что могло произойти? — ответила она вопросом, посмотрев на Брагина поверх очков. — Каждый раз кто-то не возвращает. Загул — обычное дело летом. Познакомились, выпили, покурили, пошли спать. Когда любовно-наркотический угар прошел, явились с виноватой рожей. Обычно, раньше полудня не приходят.

— И что, всегда возвращают?

— Как же за паспортом-то не придти? Мы же им костюмы под залог даем.

— Голубое атласное платье, по вороту кружева. Рукава узкие до локтя, отороченные кружевами. На груди белый бант с брошью, лиф расшит жемчугом. Ничего не напоминает?

— Да, именно его и не вернули. А вы?..

— А я его сегодня утром видел на скамейке возле Адмиралтейства.

— Что оно там делает? — глупо спросила женщина.

— Сейчас уже ничего. Сейчас оно в морге у криминалистов. Там его и заберете.

— Ой…

Женщина в ужасе прикрыла рот рукой, и Брагин решил действовать, пока она не пришла в себя.

— Сейчас я просто перепишу паспортные данные девушки, сам паспорт у вас попозже заберет человек из Следкома.

Женщина была настолько ошеломлена, что больше ничего не спрашивала. Она ушла куда-то внутрь помещения, а когда вернулась, то держала в руках паспорт.

Ольга Владимировна Молчанова, 1994 года рождения, не замужем, проживающая по адресу… Брагин быстро переписал данные в блокнот. С фотографии на него смотрела миловидная большеглазая девушка с тонкими чертами лица.

— Вы давно ее знаете?

— Олю? Нет, не очень, месяца три она у нас работает. Хорошая девочка, внимательная, исполнительная. Правда, жаловались тут нее давеча из санатория — опоздала на детский утренник. Но, оказалось, железная дорога виновата — одну электричку отменили, а следующую пустили позже расписания. Закончила театральный год назад, а работы нет. У нас почти все такие, непристроенные. Но и те, кто в театрах, тоже, считай, не лучше. Разве это работа, когда раз в неделю на пять минут на сцену выходят? Вот и подвизаются у нас, да на «Ленфильме». А что случилось-то?

— Случилось. Вы ее вчера видели?

— Да, видела. Наверное… — голос женщины стал неуверенным. — Раз она платье брала, значит, видела.

— Ничего необычного не заметили?

— Ой, не помню. У нас вчера такая запарка была, в представлении много людей задействовано, только успевай поворачиваться.

— А где ее вещи?

— Пойдемте.