Смарагдовое ожерелье

Джошуа колебался. Он не думал, что Фрэнсису свойственно коварство, но ведь за последние дни ему несколько раз пришлось сталкиваться с вероломством. Кроме того, он не мог допустить, чтобы Фрэнсис спутал его планы.

— Я знаю, сэр, что вы фактически помолвлены с мисс Маннинг, но я пообещал мистеру Брауну, что передам его слова только ей и никому больше. Доверительно вам признаюсь, что мое сообщение касается ее брата. Так что, хоть вы и советуете не говорить с ней о брате, думаю, я буду прав, если скажу, что она охотно выслушает меня.

Фрэнсису вдруг стало невыносимо жарко.

— Касается ее гнусного братца, говорите? — спросил он, вытирая выступившую на лбу испарину носовым платком с кружевной оторочкой.

От жары его лицо стало красным, как слива.

Джошуа не удивился тому, что Фрэнсис враждебно настроен по отношению к Артуру. В конце концов, Артур лишил Каролину части ее наследства. И раз уж сейчас они заговорили об Артуре, Джошуа решил выяснить у Фрэнсиса все, что тот знает о брате Лиззи.

— Мисс Маннинг рассказывала вам что-нибудь о своем брате?

Фрэнсис покачал головой:

— Нет, но меня это не удивляет. Полагаю, вам известно, что он обманул мою сестру: занял у нее внушительную сумму с целью оплатить свои долги и просадил все деньги.

— Он сказал, что его ограбили на дороге.

— Я бы сказал, грабитель подвернулся как нельзя кстати.

— У вас есть доказательства, что он выдумал историю с ограблением?

— Он не сообщил о происшествии ни церковному старосте, ни констеблю, хотя оба в то время находились при исполнении в городе, когда на него якобы было совершено нападение. Маннинг — заядлый игрок, завсегдатай с полдесятка игорных домов в Ричмонде. Зайдите в «Сороку» или «Лилипут» на Бруэрс-Лейн или в «Чистильщик» и «Крылатый конь» на Джордж-стрит, и везде вам это охотно подтвердят.

— По-вашему, он способен на воровство?

— А разве он не обокрал мою сестру?

— В каком-то смысле, конечно... А вот ожерелье он мог бы украсть?

Фрэнсис раздраженно дернул головой, словно отмахиваясь как от назойливого попрошайки, который, куда ни пойди, следует по пятам.

— Я вот что вам скажу, Поуп... только ни слова мисс Маннинг. Трезвый, Артур — нормальный парень, но, когда напивается, сколько я его помню, превращается в негодяя. Это бутылка джина разорила Барлоу-Корт, да еще парочка тузов в руках его наперсника по карточному столу.

— И все же, сэр, вы окажете мне большую услугу, если скажете мисс Маннинг, что я хотел бы принести ей свои извинения и передать сообщение касательно ее брата.

Фрэнсис, казалось, был недоволен скрытностью Джошуа. Он сдержанно кивнул и вернулся на террасу. Джошуа продолжил прогулку по парку, спрашивая себя, что Фрэнсис сказал — если вообще что-либо сказал — Лиззи по поводу этого их разговора и каким должен быть его следующий шаг. Спустя полчаса он решил, что должен исходить из того, что Фрэнсис не представил Лиззи никаких объяснений. Значит, Джошуа нужно найти Лиззи, извиниться перед ней и намекнуть, что ему известно, где находится ее брат. Таким образом, если повезет, он вернет ее расположение, и они условятся о встрече наедине, чтобы поговорить об Артуре.

Джошуа вернулся в дом, полный решимости следовать своему плану. Выйдя на террасу, он увидел Фрэнсиса, Виолетту и Сабину Мерсье и Каролину Бентник. Они сидели под зонтиками и пили чай в лучах вечернего солнца. Гранджер принес корзину клубники и теперь о чем-то беседовал с Сабиной. Лиззи рядом не было.

Джошуа не мог, поступившись приличиями, пройти мимо, не пожелав собравшимся на террасе доброго вечера. Но едва он приблизился к ним, в нем опять проснулось его природное любопытство. Странно было видеть, как Фрэнсис и Каролина, будто со старыми добрыми друзьями, мило беседуют на свежем воздухе с Мерсье, ведь мисс Бентник считала Сабину виновной в смерти матери и, возможно, в гибели Хора. Поэтому, когда Каролина стала расспрашивать Джошуа о Бриджет Куик и о его самочувствии, он, пользуясь представившейся возможностью, попытался выведать у нее, чем вызвана такая перемена в их отношениях.

— Мы с мисс Куик совершили чудесную прогулку по округе, а потом она вернулась в Лондон. Запястья меня не беспокоят, хотя мне не терпится снять повязки. А вы все, я так понимаю, заняты последними приготовлениями к балу?

Лицо Каролины потемнело. Она взглянула в сторону Сабины и Виолетты, потом уткнулась взглядом в чашку и принялась так яростно взбалтывать чай, что расплескала его на блюдце.

— Я вспомнила кое-что еще, — сказала Каролина. — Это касается мистера Хора. Завтра в десять часов утра я приду к вам осмотреть раны. Тогда и поговорим, и снимем повязки.

Джошуа повернулся к Виолетте. На ней было платье небесной синевы под цвет глаз. С чисто эстетической стороны, она была обворожительна, как райская птица.

— Мисс Мерсье, этот цвет вам очень к лицу. Вы — наслаждение для взора любого художника.

Виолетта быстро взглянула на мать, покраснела, сказала спасибо тихим голосом, подразумевавшим, что впредь она предпочла бы не слышать от него комплиментов в свой адрес.

Сабина опустила чашку на блюдце и устремила взгляд на Джошуа: