Смейся, паяц!

Через два дня было созвано перевыборное собрание. Все наши уже знали, в чём дело и твёрдо решили не уступать. На собрании присутствовал представитель партбюро, драматург Алексей Коломиец, и какой-то мрачный, бритоголовый человек, в пенсне, очень похожий на Берию – он и должен был стать пуповиной. Коломиец сказал несколько добрых слов обо мне, объяснил, почему надо выбрать другого председателя, и приступили к голосованию. Голосование было тайным. Когда открыли бюллетени, на каждом была дописана моя фамилия. Раздражённый Коломиец ещё раз объяснил ситуацию и потребовал переголосовать. Результат оказался таким же. Коломиец психанул, выкрикнул какие-то угрозы, ушёл и увёл «пуповину». Мы стали ждать репрессий, но их не последовало: во-первых, как я уже писал, мы были уже очень известны и прочно связаны с Московским комитетом – закрытие нашего комитета вызвало бы скандал; а, во-вторых, я думаю, что сам Коломиец и пустил дело на тормозах. Он был талантливым человеком, на мой взгляд, в то время – лучшим драматургом в Украине. Мы иногда пересекались в доме творчества под Киевом, случалось беседовать один на один, и тогда он часто высказывал отнюдь не верноподданные мысли. Словом, это был умный, ироничный человек, который всё видел, всё понимал, но выбрал себе удобную роль в пьесе своей жизни.

НАГАДАЛА МНЕ ЦЫГАНКА

Помню с раннего детства, как к бабушке и дедушке, а потом, к маме и папе – приходила гадалка Ксения. Большая, грузная, с бородавкой на щеке, она обслуживала не только нашу семью – у неё было много постоянных клиентов, поэтому она появлялась у нас не чаще, чем раза три в году. Её предсказания бывали настолько точными, что иногда становилось жутко.

Однажды, когда наши встречи с Майей затянулись, мама, в моё отсутствие, пригласила Ксению. Как всякая будущая свекровь, она была более осторожна, чем папа, который с первой встречи полюбил Майю; мама же, хотя Майя и ей очень нравилась, всё равно не была до конца уверена, что эта женщина достойна её любимого сына.

Как проходил Ксенин визит, мне сразу же, тайком от мамы, рассказал папа, а спустя недели две, тайком от папы, поведала мама. Ксения никогда Майю не видела, но, раскинув карты, сразу заявила:

– Эта женщина для него. Он женится, и будет жить с ней до конца жизни.

– Но он очень непостоянный, – заметила мама, – у него много других женщин.

Ксения твёрдо повторила:

– Он будет жить с ней. – Потом добавила. – Они будут друзьями, больше, чем любовниками. Самыми большими друзьями, какие могут быть на Свете. Он будет зарабатывать много денег, но у них никогда не будет постоянного благополучия: или тысячи, или ничего, деньги будут появляться и сразу исчезать…

Как часто я и Майя вспоминали это пророчество!.. Я получал большие гонорары, за киносценарий, за пьесу, за эстрадное обозрение, приходило много отчислений за исполнение моих пьес, рассказов, миниатюр по всему Советскому Союзу… После каждого крупного гонорара нам казалось, что мы обеспечены, минимум, на полгода. И вдруг, через пару недель, деньги таяли – мы начинали считать и вспоминать: где, куда, сколько?..

Я патетически восклицал:

– Но почему так быстро?!

И Майя спокойно отвечала:

– Шуронька, против Ксении не попрёшь.

Я ещё какое-то время пытался изображать строгого главу семьи:

– Конечно! А как может быть иначе, если в доме никто не экономит!

Этот упрёк, конечно, адресовался Майе, хотя главным транжиром в семье был я.

Очень хорошо о наших финансовых разборках, уже будучи взрослой, рассказывала наша дочка Маша:

– Сидят, считают, расстраиваются, призывают друг друга к экономии. Потом куда-то уходят на весь день – возвращаются весёлые, пахнущие дорогим коньяком, с французской косметикой, импортными рубашками, галстуками, коробками шоколадных конфет. «Отэкономив» последние деньги, остаются в хорошем настроении до следующего большого гонорара – и всё повторяется с начала.

Папа пытался меня перевоспитать:

– Шурик, у тебя семья, ты должен думать вперёд. Тебя завтра, не дай Бог, объявят космополитом, и ты останешься без работы и без денег. Ты столько получил за фильм – отложи хотя бы тысячу, ты обязан иметь сберегательную книжку!

И тут я наносил ему удар «под дых»:

– Папа, ты можешь убедить меня только личным примером: покажи свою сберкнижку.

– Что ты с дурака берёшь пример! Лучше учись на моих ошибках.

– Во-первых, я такой же дурак. А во-вторых, меня твои ошибки не устраивают – я должен наделать своих ошибок и завещать их своим детям. – И с самонадеянностью молодости, успокаивал. – Не волнуйся, я всегда смогу заработать.

Смирившись, что сберкнижки у меня не бывать, папа, как учил Великий Ильич, пошёл другим путём:

– Тогда на следующий большой гонорар купи домик под Киевом, с участком.

– Зачем? Сажать картошку и огурцы?

– Посадишь цветы, фруктовые деревья… У тебя дети, надо, чтоб они дышали воздухом. И ты сможешь работать в саду, под яблоней.

– Даже если мне на голову упадёт яблоко, я уже ничего не открою – опоздал!