Смеющийся труп

– Не буду спрашивать, не хочу ничего знать. – Кто-то отчаянно замахал руками, требуя добавки, и Лютер поплыл туда. Мне было видно весь бар в длинном зеркале на стене позади стойки. Даже чтобы увидеть дверь, мне не нужно было разворачиваться. Очень удобно и вселяет уверенность.

– А я буду спрашивать, – сказал Ирвинг. – Я хочу знать.

Я только покачала головой.

– Я знаю кое-что, чего ты не знаешь, – добавил он.

– И предполагается, что я хочу это знать?

Он кивнул так энергично, что его кудрявые лепестки вокруг лысины всколыхнулись.

Я вздохнула.

– Выкладывай.

– Сначала ты.

Хватит с меня этих игр.

– Я сказала тебе все, что собиралась сегодня сказать, Ирвинг. У меня есть эта папка. Я все равно ее просмотрю. Но ты мог бы сберечь мне немного времени. А время, особенно сейчас, для меня очень важно.

– О черт, ты вовсю пользуешься тем, что я стараюсь как можно лучше сделать свою работу. – Похоже, он собирался надуться.

– Ты лучше говори, Ирвинг, а то я сейчас сделаю что-нибудь ужасное.

Он коротко рассмеялся. Он явно мне не поверил. А зря.

– Ладно-ладно. – Ирвинг вынул фотокарточку откуда-то из-за спины, словно фокусник.

Это был черно-белый снимок женщины лет двадцати. Длинные темные волосы падали на плечи по нынешней моде, и только на кончиках были при помощи геля сделаны остренькие сосульки. Хорошенькая. Мне не знакома. Фотография явно не была студийной: в позе женщины чувствовалась непосредственность человека, который не догадывается о том, что его фотографируют.

– Кто это?

– Она была его сожительницей приблизительно полгода назад, – сказал Ирвинг.

– Так что она... калека?

– Я вгляделась в симпатичное, выразительное лицо на снимке. По фотографии понять это было невозможно.

– Ванда-на-колесах.

Я посмотрела на него, чувствуя, как мои глаза становятся круглыми.

– Ты шутишь?

Ирвинг усмехнулся.

– Ванда-на-колесах колесит по улицам в своем кресле. Она очень нравится некоторым мужчинам.

Проститутка в инвалидном кресле. Не-е, это чересчур сверхъестественно. Я покачала головой.

– Ладно, где мне ее найти?

– Мы с моей сестрой по журналистике сами не прочь ее найти.

– Именно поэтому ты изъял ее фото из папки?

Он даже не дал себе труда изобразить смущение.

– С одной тобой Ванда не станет разговаривать, Анита.

– А твоя подруга с ней уже побеседовала? – Он нахмурился, взгляд его погас. Я это предвидела. – Она не желает разговаривать с репортерами, ведь так, Ирвинг?

– Она боится Гейнора.

– Неудивительно, – заметила я.

– Почему ты уверена, что она станет с тобой разговаривать?

– Всепобеждающее очарование моей личности, – сказала я.

– Ну же, Блейк.

– Где она болтается, Ирвинг?

– О дьявол. – Он одним сердитым глотком допил виски. – Она стоит возле клуба “Серая Кошка”.

“Серая Кошка”, как в той старой поговорке, “ночью все кошки серы”. Миленько.

– Где этот клуб?

Вместо Ирвинга ответил Лютер. Я не видела, как он подошел.

– На главной улице в Тендерлине, угол Двадцатой и Большой. Но я не пошел бы туда в одиночку, Анита.

– Я в состоянии о себе позаботиться.

– Да, но по тебе этого не видно. Ты же не хочешь пристрелить какого-нибудь придурка только потому, что он проникнется к тебе симпатией или подумает о чем-нибудь посерьезнее. Возьми с собой кого-нибудь, у кого достаточно свирепый вид, чтобы избавить тебя от необходимости применять силу.

Ирвинг пожал плечами.

– Я тоже не пошел бы туда в одиночку.

Ненавижу признавать это, но они были правы. Я убила чертову уйму вампиров, но внешне это никак не проявляется.

– Хорошо, я возьму с собой Чарльза. На вид он способен задать трепку любому портовому грузчику, только сердце у него слишком нежное.

Лютер рассмеялся, пыхнув дымом.

– Только постарайся, чтобы старина Чарли увидел не слишком много. А то он свалится в обморок.

Стоит один раз свалиться на людях, и тебе уже не дадут об этом забыть.

– Я позабочусь о Чарльзе. – Я положила на стойку больше денег, чем было необходимо. На самом деле сегодня Лютер дал мне не так уж много информации – но обычно я получала ее в достатке. Хорошую информацию. И я никогда не платила за нее полную цену. У меня была скидка, потому что я связана с полицией. Мертвый Дэйв был полицейским до того, как его выпихнули из полиции за то, что он немертвый. Недальновидно с их стороны. Он до сих пор очень расстраивался по этому поводу, но обожал помогать. Итак, он кормил меня информацией, а я делилась с полицией – тщательно отбирая куски.

Мертвый Дэйв вышел из двери за стойкой. Я посмотрела на тонированные окна. Казалось, за ними все осталось по-прежнему, но если Дэйв вышел, значит, стемнело уже полностью. Вот черт. Теперь мне предстоит прогулка до автомобиля в окружении вампиров. По крайней мере, у меня есть оружие. Это утешало.

Дэйв высокий, плотный, у него короткие каштановые волосы. Перед смертью он начал лысеть; теперь волосы больше не выпадают, но и новых взамен утраченных не отрастает. Он улыбнулся мне достаточно широко, чтобы обнажились клыки. По толпе пробежал взволнованный трепет, словно кто-то коснулся одного общего нерва. Шепоток ширился, как круги на воде. Вампир. Шоу начинается.