Смех мертвых

— Я думаю, что когда ваш брат был убит, настоящий лидер занял его место в качестве жреца и объявил, что, пока не найдут убийцу Джейсона Бентли, он восстанет из могилы и будет мстить. Жрец хотел вернуть местных в лоно секты. Когда появились вы, он испугался, что вы откроете правду, и пустил о вас кое-какие слухи. Видите ли, местные жители достаточно суеверны, чтобы поверить чему угодно.

— И в первую ночь…

— Он спрятался в склепе, планируя напугать вас. Но, когда появилась девушка, он воспользовался возможностью нанести первый удар, убив ее и позволив вам рассказать странную историю. Поразительно, — покачал головой Сен-нет, взял руку жреца и поднял ее, затем отпустил, позволив ей свободно упасть, причем тело жреца перевернулось, но руки старого Эйба Линка все еще стискивали ему горло. — Просто поразительно, до каких глубин он пал, — задумчиво продолжал Сеннет. — Как и многие другие, он стал дьяволопоклонником ради острых ощущений, и постепенно запутывался все глубже и глубже. Когда же он обрел искреннюю веру в Сатану, то утратил все ориентиры, и у него осталось лишь одно желание — заполучить новообращенных для Люцифера.

Сандра вдруг вскрикнула и, дрожа, прижалась ко мне. Я обнял ее за плечи. Когда Сеннет перевернул тело жреца, маска соскользнула с него и откатилась в сторону, обнажив распухшее, почерневшее лицо сатаниста…

Лицо моего кузена Лью Кина!

Я, волк

Эдгар Койл остановил машину на ухоженной дороге и с любопытством уставился на дом, высившийся впереди. Казалось, тот почти не изменился за прошедшие шесть лет. Большой старомодный особняк, одиноко стоящий на склоне Серой Горы. Внизу, в долине, была небольшая деревушка, к которой вела хорошо укатанная дорога, хотя по бокам ее склон плотно зарос кустарником.

Мальчишкой Койл боялся этого кустарника. Он был такой густой, такой темный и мрачный, словно предоставил в своих затененных глубинах кров жутким чудовищам, которые часто преследуют детей во сне. Частенько, со страхом глядя в окно своей спальни, Койл представлял, как чужие глаза смотрят на него снизу. А по ночам, когда в деревне принимались завывать собаки, он просыпался, дрожа от ужаса. Во всем был виноват рассказ о проклятии Койлов — легенда об оборотне, которую не раз рассказывал ему горбатый суеверный слуга Линч.

«Но теперь-то, — подумал Койл, — я давно перерос эти глупости».

Он возвращался домой впервые с той ночи шесть лет назад, когда поссорился со своим дедушкой, старым Эвереттом Койлом. Ссора закончилась изгнанием юноши из дома. Ему было объявлено, что с этих пор он должен сам заботиться о себе.

Так Койл и сделал. Но с годами старая ненависть к молчаливому, угрюмому старику потускнела и исчезла. Теперь Койл понимал, что сам тоже виноват. Просто столкнулись нетерпение юности и самоуверенность старости. И вдруг Койлу пришло примирительное письмо от деда: «Приезжай, чтобы в последний раз подать друг другу руки, прежде чем я умру», — написал старик.

С легкой улыбкой сожаления, Койл вылез из машины и пошел по дорожке. Когда он постучал в дверь старомодным бронзовым дверным молотком, то задался вопросом, кто откроет ему и ведет ли еще домашнее хозяйство старый Линч.

Да, дверь открыл именно Линч. Его гигантское горбатое туловище, покоившееся на коротких ногах, трудно было с кем-нибудь спутать. Смуглое морщинистое лицо, щетинистая седая борода. И черные как уголь, искрящиеся глаза, уставившиеся в лицо Койла.

— Ты что, не узнал меня? — спросил Койл. — Привет, Линч!

Тот отступил, лицо его превратилось в искаженную маску страха и ненависти.

— Я узнал тебя, Эдгар, — проскрипел он. — Твой дед сообщил, что ты приедешь. Ты просто дурак!

Пораженный, Койл шагнул назад. Слуга что, сошел с ума? Почему он так изменился?

— Линч, — нахмурился Койл. — В чем дело? Что-то не так?

Горбун тщательно закрыл дверь за собой и встал перед ней. Затем, подняв руки, схватил Койла за плечи. Пристально взглянул ему в лицо черными глазами, в которых плескался страх.

— Да, что-то не так, — медленно кивнул Линч. — Ты что, забыл все, что я рассказывал тебе? Эдгар, ты — Койл. Это ничего не значит для тебя?

Молодой человек удивленно посмотрел на него, подавляя желание рассмеяться.

— Ты имеешь в виду проклятие? Линч, ты что, боишься меня? Но ведь ты же знал меня, еще когда я был ребенком!

— Но теперь ты больше не ребенок. — Лицо горбуна помрачнело. — Тебе двадцать три года. Именно в этом возрасте начинает действовать проклятие Койлов. И у тебя желтые глаза Койлов, глаза волка, которые могут видеть в темноте.

— Пусти, — резко бросил молодой человек, чувствуя поднимающееся в груди раздражение. — Скажи деду, что я здесь. По крайней мере, хоть он не станет бояться меня.

— Дурак, — прошептал Линч хриплым от старости голосом. — Безумный дурак! Да, он не станет бояться тебя, он тоже не верит во все это. Но я боюсь, потому что знаю! И я спасу вас обоих. Возвращайся в город, Эдгар. Ты должен уехать, должен!