Смелая

Шли съемки в месте под названием Вудленд Хиллс. Просто увидеть слово «дерево» мне было достаточно, чтобы мое сердце забилось, а ладони вспотели. Я болела четыре или пять раз за сезон. Мы снимали двадцать два или двадцать три эпизода. На часовом телевидении ты, по сути, снимаешь половину полнометражного фильма за восемь дней. Ритм изнурял. Два года подряд у меня был 39-градусный жар, и меня бросали в гигантские мусорные баки, в трюке, всегда в те дни, когда мне становилось хуже всего. Единственный раз, когда я позволила себе жалеть себя. Часть меня относилась к себе жестко, ведь всю мою жизнь мне было очень больно в долгосрочной перспективе. Истощение было реальным и острым. От двенадцати до шестнадцати часов в день около 5 лет прямо в мойся-промывай-повторяй окружающей среде, отличающейся от всех, что я знала. Вроде как на очень крутом заводе, как работа на сборочном конвейере.

Однажды трое мужчин-продюсеров «Зачарованных» пришли в мой трейлер, чтобы сообщить мне, что мой друг по съемочной площадке, Сэм, был уволен после того, как его поймали на курении травки в декорациях школьного автобуса. Сэм был крутым, не обычным членом команды Спеллинга с дредами и искренней улыбкой. Я была искренне опечалена, потому что Сэм был единственным, кто был похож на меня. Но я сказала, что это к лучшему, его душа должна быть свободна. Я не могла удержаться и с улыбкой спросила продюсеров: «Так что, если я закурю травку на съемочной площадке, вы меня уволите? Я буду свободна?» Их ответ стер улыбку с моего лица: «Мы приукрасим твою зарплату за все время, независимо от того, куда ты пойдешь. Мы возьмем твои деньги, и мы погубим тебя, и ты больше никогда не будешь работать». Они говорили с непроницаемыми лицами, потому что они не ходили вокруг да около. Черт. Мой голливудский объезд закончился не в том переулке. Я точно встретила опасную толпу. Только эти были богатыми белыми мужчинами на студиях, а не в переулке.

Особенно страшно, когда мужчины говорят тебе, что тебя накажут так сильно, что тебя больше никогда не наймут. Но такое отношение распространено в Голливуде. «Не перегибай, маленькая девочка. Мы можем просто указать на следующую сразу после тебя». Идет постоянный поток молодых и подпорченных женщин в Голливуд.

Если ты читаешь эту книгу из-за «Зачарованных», спасибо за то, что любишь сериал и моего персонажа. Я тебя уважаю, и я почитаю тебя. Я знаю, что они принесли много радости многим людям. Я была рада оказаться полезной. Я рада чему-то действительно хорошему, что вышло из того, что для меня было очень трудным временем. Когда я говорю что-нибудь отрицательное о шоу, тебе нужно понять, я говорю о своем личном опыте. Не Пейдж Мэтьюс, моя героиня, но я, Роуз. Но всегда можно найти хорошее в большинстве ситуаций и так, я предпочитаю сосредоточиться на этом. Есть многое, чем я горжусь из того периода.

Долгое время «Зачарованные» был – и может быть до сих пор являются – самым продолжительным часовым сериалом с участием женщин в истории. Жаль, что наша заслуга не получила должного признания, потому что это важно.

В 2006 году, когда «Зачарованные» подошли к концу, я вернулась к измененному миру СМИ. Когда я покинула общество за пять лет до сериала, культура знаменитостей была другой. Сайты сплетен сейчас находились под управлением. Папарацци теперь были безумно агрессивны. Таблоиды строчили взахлеб, наживаясь на проделках Линдси Лохан и бедах Бритни Спирс. И если бы тебя хорошо знали, на тебя охотились не только папарацци; общественность в целом стало нужно бояться. Каждый незнакомец с телефоном превратился в потенциального информатора. Впервые люди начали выкладывать онлайн, где ты была, что ты говорила, что ты делала. Все докладывали о ком-то хорошо известном, и ты не понимала, где был враг, потому что им больше не были только папарацци или авторы колонки сплетен. Им были все. Я была вынуждена жить жизнью, где я ничего не говорила, я не делала, что угодно, чтобы меня не заклеймили плохой девочкой. Большинство были так напуганы людьми, сообщающими о фальшивых фактах, что просто прятались. По крайней мере, я так поступила

Я была ошеломлена новым мировым порядком СМИ. Не было Инстаграмма, чтобы сказать от себя, так что если ложь и слухи были написаны, они принимались как факт. И, вау, меня размазали.

Даже в месте, где должно чувствовать себя в безопасности – работа, окружение – на меня охотились и осуждали. Просто возвращаться на съемочную площадку студии Парамаунт было напряжно; там ездила длинная тележка, набитая туристами, все сразу показывают пальцами и фотографируют. Это было похоже на: «Вот актриса в ее естественной среде обитания. Пожалуйста, не кормите». Оставаться одной по другую сторону камеры охотника заставляло чувствовать себя адски уязвимой.