Смена климата

Цыгане Хасану не нравились. Не только потому, что он был турком. Не раз приходилось сталкиваться с этим племенем, и не раз цыгане доказывали свою лживость, подлый нрав, жадность, пересиливающую все остальные чувства, и полную неспособность соблюдать хоть какие-то договоренности. Хасан с ними никогда и не пытался договариваться. Какой смысл заключать сделки с теми, у кого ни чести, ни совести?

— Джейкоб меня не кинет, если ему не предложат что-нибудь хорошее, — Заноза не стал ждать вопросов, — продаст, не задумываясь, но бесплатно не подставит. Так что со стеной там нормально все. С твоими дайнами тоже. Экипировка у меня сегодня своя. Дело за тобой. Когда мы сможем выйти?

— Когда ты научишься интересоваться чужими планами, прежде чем втягивать в свои.

— Мы не можем откладывать рейд на неопределенный срок, — даже в черных очках Заноза умудрялся выглядеть как сама невинность, — к тому же, тебе нельзя меня воспитывать, ты младше.

— Я взрослее. Посиди тут полчаса. Ничего не трогай.

— Не буду трогать, у тебя все скучное. Да, имей в виду, живых в этот рейд брать нельзя. С живыми мы мимо безглазов не пройдем.

Полвека назад, когда Хасан только осваивался в тийре, в разрушенном бомбежками Лондоне, среди настороженных, нетерпимых к чужакам мертвецов, подземелья под городом были в первых пунктах списка того, что следовало изучить и освоить. Не поверхность — поверхности в ближайшие годы предстояло измениться до неузнаваемости, и даже он со своим консерватизмом, понимал это и принимал во внимание, — а тоннели, которые прокладывались под городом в течение двух тысячелетий. В том числе и те, на севере, сообщающиеся с Северной линией метро.

Те, о которых сказал Заноза.

В «Мюррей» правильно делали, что не ждали оттуда никакой беды. Бедой было слишком глубоко спуститься в северные подземелья, но их обитатели, безглазы, не приходили в дома. Во всяком случае, до сих пор. Обходились тем, что добывали на охоте в собственных угодьях. И через их территорию — не охотничью зону, включающую в себя в том числе и тоннели «Трубы», — а через катакомбы, которые они считали своим домом, было не пройти. Все это знали. Все, кто исследовал подземелья.

В первую очередь, разумеется, вампиры. Те, кто потерял Слуг в попытках разведать подземелья безглазов, и те, кому, как Хасану, удалось с боем вывести своих бойцов из опасной зоны. Не будь он тогда чужим в тийре, имей возможность получать достоверную информацию из надежных источников, он вообще не стал бы соваться в северные катакомбы. Но на тот момент выбора не было, все приходилось делать самому. Духи сказали, что безглазы не опасны… и «Турецкая крепость» едва не потеряла пятерых сотрудников.

Тогда Хасан и Блэкинг сочли, что духи ошиблись. Для духов, в конце концов, безглазы и правда были не опасны.

А по словам Занозы выходило, что дело не в духах и не в безглазах, дело в Слугах.

Этот мальчик, наверняка, был не единственным вампиром, рискнувшим лично спуститься в северные подземелья. Но вообще-то, вампиры-одиночки, не имеющие ни одного Слуги, все делающие самостоятельно — большая редкость. Если еще кто-то, кроме Занозы, и знал, что подземелья безглазов проходимы для мертвых, об этом помалкивали.

Есть секреты, которые лучше приберечь для себя.

Но теперь о том, что мертвецы могут пройти здесь, известно Джейкобу Харса. И, значит, перестало быть секретом. Харса продаст эти сведения первому же покупателю, который предложит подходящую цену. Очень неосторожно со стороны Занозы — неожиданно неосторожно — отдать такую информацию. Или он что-то сделал с цыганом? Использовал свои дайны, чтобы заморочить тому голову, заставить забыть? Неприятное предположение, но еще неприятнее узнать, что мальчику не хватило ума сохранить тайну.

Гадать Хасан не любил. Если можно спросить — нужно спрашивать. А Заноза в ответ на предположение о том, что он использовал дайны власти против Харсы, сердито зашипел, вновь напомнив Хасану кота.

— Ты за кого меня держишь? Джейкобу верить нельзя, но мне-то можно. А если б я так делал, было бы нельзя. Ты б пошел со мной, если б знал, что я могу тебя зачаровать?

— Ты можешь.

— Шайзе… в том-то и дело, что нет. Ты что? Ты правда думаешь, что могу?

Хасан пожал плечами.

— Или так, или Харса продаст твои подземелья.

— Он понятия не имел, где мы были. У него баг в системе. Джейкоб не верит… во всё.

— Ни во что?

— Нет. Во всё. А то, во что ты не веришь, не стоит внимания. Он цепкий парень, он смотрит и слушает, и он про свой баг не знает, наоборот думает, что видит больше, чем другие. Но он в увиденное не верит. Поэтому ему насрать. Чувак, он просто не заметил, что мы спустились слишком низко. Он видел, что там другая кладка, камень, а не кирпич, но Джейкоб не знает историю Лондона, и не понял, что это значит.

— Ты что, в голову ему залез?

— Я ко всем в голову залезаю, — Заноза коротко оглянулся на Хасана, — ты сам сказал, что я балабол. Чтобы понять, кто, что думает, дайны не нужны, достаточно быть внимательным.

Он замолчал, и Хасан больше не задавал вопросов.