Смерч навстречу. Даром (СИ)

Проснулась она без будильника, как обычно. Поляков снова спал, свернувшись в позу эмбриона и прикрыв голову рукой. Зато не мешал ей подняться и заняться приведением себя в порядок. Быстрый душ, подсушенные феном волосы, уход и макияж: легкий, полупрозрачный и «натуральный». Она уже полностью собралась, но Поляков все еще спал.

— Павел Константинович, — позвала Дарья, и он вскочил, как ошпаренный. — Я просто хотела сказать, что уже пойду. Вы за мной закройтесь, пожалуйста.

— Куда ты пойдешь? — с выражением полного недоумения поинтересовался тот.

— На работу.

— На какую работу?..

— На нашу с вами общую работу, — напомнила Несветаева. — Вы-то задерживаетесь, а я-то опаздываю.

— Куда опаздываешь?..

— На работу, — терпеливо пояснила Даша. — Точнее, пока не опаздываю… Но имею все шансы.

— Не-не-не, — помотал головой Поляков. — Я мигом.

Он действительно собрался почти мгновенно. Значительно быстрее, чем Дарья. Конечно, выглядел он слегка растрепанным, особенно на голове. С одеждой у Кощея дела обстояли лучше. Даша подошла ближе, и пригладила, вооружившись расческой, эти «иглы дикобраза». На щеках шефа качнулись желваки.

— Поехали? — скомандовал он.

Даша пошла в прихожую — одеваться. Зеркало в полный рост будило неловкие воспоминания о вчерашнем. Хорошо, что случилось это не у нее дома. В него же теперь еще смотреться, каждый раз вспоминая, как низко она пала. Но пара минут унижения, и можно навсегда вычеркнуть этот эпизод из жизни.

Немного не доезжая до высотки, Даша попросила ее выпустить. Нужно же купить шефу булочку к кофе. Поляков спорить не стал, но попросил купить две булочки. Две — значит, две.

Когда Несветаева, чудом успевшая на работу вовремя, вошла в кабинет, Павел Константинович задумчиво сидел в своем начальственном кресле.

— Я принесла, — Даша поставила на стол упаковку с булочками и стаканчик кофе из «Кофемы».

— Молодец, — Поляков встал. — И себе чай сделай.

— Я?..

— Могу я, если хочешь.

— Нет-нет, я сейчас.

Даша быстро сбегала за водой в бухгалтерию. Рассказывать, что это для нее, Несветаева не стала. Мало ли, какие причуды бывают у начальника по утрам? Когда она вошла и села с кружкой воды, шеф придвинул к ней коробку с булкой. Вторую он доедал сам.

— Ешь, — велел Поляков.

— Так не положено же, — растерялась Даша.

— Как это «не положено», Дарья Владиславовна? — возразил шеф. ‑ Видите, все прекрасно лежит. Вы давайте завтракайте. У меня проблемы с одним объектом нарисовались, уеду сейчас. Я ненадолго. А ты, пожалуйста, не лезь сегодня к народу со своим блокнотом. Они выбрались на день из отдыха и завтра опять на два дня уйдут в загул. Люди взрослые, сами знают, что им надо делать из срочного. А с понедельника дальше строить будешь. Сама, вон, лучше контрольными своими займись. Или курсовыми. Что у тебя там горит? — он встал. — Спасибо за завтрак.

И действительно, прихватив плащ, ушел, оставив Дарью в полном недоумении.

Глава 7. Павел

Толик, начохраны, поймал шефа на подходе к кабинету. На лету, можно сказать. Позвонил, доложил, что в небольшом магазинчике-ларьке, который был у «Паллады» под охраной, ночью был совершен взлом. Вскрыты рольставни, перебиты окна, но до грабежа дело не дошло: машина «палладинов» вспугнула злоумышленников. Правда, и задержать их не удалось. Но это и не их зона ответственности. За чей счет причиненные убытки, будут решать юристы, но Паша пообещал приехать на место лично. Ему нужно было освежиться. Дыхнуть воздуха. Проветрить мозги. А еще заскочить в спортзал, чтобы в спаринге с тренером поставить их на место и выбить оттуда лишние мысли. Поскольку мыслей там было слишком много, и все они были не по делу. По крайней мере, все, которые касались личного помощника.

Дарья Несветаева, похоже, стала вехой в жизни Кощея. Судя по всему, до Полякова добрался кризис среднего возраста. Или середины жизни. В теоретической психологии Паша был не силен, но интернет почитывал. И был наслышан о тех чудесных превращениях, которые случаются с мужчинами в его возрасте. Первый признак прямо лез на глаза: седина в бороду, бес в ребро. Вроде и седины как таковой Павел еще не нажил — у отца она тоже была поздней. А на юных уже потянуло.

Второе — смена привычек. Вместо традиционного «да шла бы ты лесом со своими бабобреднями», он был готов выпрыгнуть из штанов выше головы, лишь бы не ссориться. А это вообще симптом очень неприятный. Нельзя позволять женщине садиться на шею. Но, черт, она и не собиралась садиться! Это Паша ее уговаривал: «Ну сядь, ну что тебе стоит? Посиди, а?». Сюрреализм какой-то! А еще мысли. Если изначально это были банальные сексуальные фантазии, то есть нормальный процесс в мужском организме, то теперь он начинал думать. Чего она хочет, как она хочет, хорошо ли ей? Вне сексуального контекста. Умом Кощей понимал, что, наверное, так и должно быть у нормальных людей. Тех, которые не махровые эгоисты, как он. Но у него эти новообразования вызывали дискомфорт.