Смерч навстречу. Даром (СИ)

Потом Даша снова возмущалась по поводу макияжа, а Поляков лишь посмеивался, натягивая и застегивая брюки. Энергия требовала выхода. Чтобы не висеть над душой, он предложил встретиться у кафе, а сам пошел размять ноги. Последние поздние пташки вползали оттуда, набив клювики на «дожевать». Кощей зацепился языком с Димой Алексеенко, активистом Совета предпринимателей. Даша все не шла. Внутри нарастало неясное беспокойство.

— Дим, ладно, пойду я подгоню свою спутницу, — откланялся он и пошел к номеру. Чем можно так долго заниматься.

Паша прижал карту-ключ к двери. Электронный замок щелкнул. Дверь открылась.

Дарья был не одна.

К стене ее прижимал Джабир. Не просто прижимал, а целовал в десны.

У Полякова дар речи пропал.

— Я не понял… — заговорил он, откашлявшись.

— А, брат Паша! — обернулся Терлоев, растягивая губы в оскал. — Не обессудь.

Дарья выскочила мимо Паши в дверь, будто его не было. И она вообще не при чем.

— Представляешь, да, иду, смотрю, твоя чикса-бикса, болячка эта. Стоит, такая, лыбиться: о, Джабир… Заходи, говорит, туда-сюда…

Чем дольше он говорил, чем яснее складывалась картина произошедшего. И, конечно, она не имела ничего общего с тем, о чем свистел Терлоев.

— Шалава, — подвел тот итог.

— Ах ты… — набирая инерцию, Паша налетел на эмэмашника.

Понятно, Терлоев не стоял, раскрыв объятия. И вторую щеку подставлять не собирался. В ход пошла посуда и мебель. Когда в номер ворвалась служба безопасности, целым оставался только телевизор на стене. Чудом просто. Охранникам тоже досталось. Нехрен лезть не в свое дело.

Только зычный окрик Тяжелкова заставил Пашу снова соображать.

— Что здесь, черт возьми, происходит?! — орал он.

— Он… — пытаясь отдышаться, выдохнул Поляков, — пытался изнасиловать мою девушку.

— Оставь, да, э-э-э-э… Какое «насиловать». Сама позвала…

— Ты ща допросишься… — Паша снова сорвался с кулаками, но трое парней из охраны все-таки его затормозили.

— А где… предмет спора-то? — полюбопытствовал Тяжелков.

— Коней сразу включила. Сама она на меня вешалась! — пояснил Джабир, и Поляков напрягся в руках охранников.

— Девушку найдите, — распорядился олигарх.

После переговоров по рации, старший из охраны доложил, что девушки нет.

— Как нет? — не понял Тяжелков.

— Ну ушла она.

— Куда?

— Кто ж ее знает. За ворота. По дороге.

— Как она могла уйти?! — вызверился Кощей. — У нее вся одежда здесь. И сумка с телефоном! Она в одном свитерочке выбежала.

— Так в свитере и ушла.

Паша глянул в окно, по которому стекали капли первого весеннего дождя, и рванул к машине.

Может, ее кто-нибудь подобрал? Хотя куда она на попутке поедет, без ключей и телефона? Где ее потом искать? Хорошо, если она знакомых себе на такой случай завела. В общем, Поляков выруливал на трассу, костеря всех, вообще всех: Терлоева, Тяжелкова, дебилов на воротах, который выпустили в такую погоду девушку в чем мать родила. Себя тоже. Что ему стоило подождать? Куда его понесло? Зачем? Ведь так все хорошо было! В кои-то веки. А теперь, блин, вообще непонятно каким боком вылезет.

К счастью, далеко ехать не потребовалось. Даша шла по обочине, ссутулившись и обняв себя руками. Она развернулась на звук мотора, но увидев машину, демонстративно продолжила путь. Без бабских закидонов обойтись не получится. Паша обогнал ее и затормозил.

— Даша, давай поговорим в машине, — он поднял руки, показывая, что уже на все согласен.

Девчонка даже не подняла на него взгляд. Промокшая насквозь, с сосульками волос, с которых стекали капли, с зареванными глазами и красным от слез и холода носом, она перла вперед, как бульдозер против небоскреба.

Поляков преградил ей путь. Она шагнула в сторону. Он тоже.

— Даша, пожалуйста, сядь в машину, я тебя отвезу, куда скажешь.

Она молча шагнула в другую сторону. Ее ощутимо трясло.

— Так! — Павел подхватил ее на плечо и получил кулаками по почкам. Но разве это кулаки? Так, кулачочечки. — Сейчас ты, — он распахнул пассажирскую дверцу, — сядешь, согреешься, скажешь мне, какой я подонок, наорешь, успокоишься, и после этого, — он впихнул ее внутрь и захлопнул дверь, сел со своей стороны и закончил: — А потом, если захочешь идти дальше, иди хоть к черту на куличики!

Поляков хлопнул своей дверцей, хотя вот она тут вообще ни при чем была. В машине повисло тягостное молчание. Мотор шумел. Дарья всхлипывала. Кощей матерился. Про себя. Он выдохнул, чтобы не сказать сгоряча лишнего, врубил на максимум печку и потянулся рукой назад. Там, на полу, стояла его дежурная тренировочная сумка.

— На, — он вынул из недр полотенце и протянул его Даше. — Оно чистое. И свитер свой снимай.

Он стянул с себя пуловер, который практически не намок, и надел поношенную тренировочную футболку. Паша бы ее отдал, но момент был не тот, чтобы красоваться мышцами.

— Даш, хочешь, я отвернусь. Ну что ты как маленькая! Ты простынешь к чертям собачьим! Давай обойдемся без этих детских «назло кондуктору», ладно?

Девчонка сопела, как ежик после трехкилометровки, но все же стала вытираться. И даже натянула Кощеев пуловер.