Смерть

Это былоздесь, у окна. Мне помнится, ты вышелиз комнаты. Я раму расшатали стекла в ночь со вздохом повернули.Все небо было звездами омыто,и в каменном туманном переулке,рыдая, поднималась тишина.И в медленном томленье я почуял,что кто-то встал за мною. Наполняласьдуша волнами шума, голосамирастущими. Я обернулся. Близкостояла Стелла. Дико и воздушноее глаза в мои глядели — нет,не ведаю, — глаза ли это былииль вечность обнаженная… Окноза нами стукнуло, как бы от ветра…Казалось мне, что, стоя друг пред другом,громадные расправили мы крылья,и вот концы серпчатых крыльев наших —

пылающие длинные концы —сошлись на миг… Ты понимаешь — сразуотхлынул мир; мы поднялись; дышалив невероятном небе{10}, но внезапноона одним движеньем темных векпресекла наш полет — прошла. Открыласьдверь дальняя, мгновенным светом брызнув,закрылась. И стоял я весь в дрожаньеразорванного неба, весь звенящий,звенящий…

ГОНВИЛ:

Так ли? Это все, что было,один лишь взгляд?

ЭДМОНД:

Когда бы он продлился,душа бы задохнулась. Да, мой друг,—один лишь взгляд. С тех пор мы не видались.Ты помнишь ведь — я выбежал из дома,ты из окна мне что-то крикнул вслед.

До полночи по городу я бредил,со звездами ночными говорил…Все отошло. Не выдержал я жизни,и вот теперь —

ГОНВИЛ:

Довольно!

ЭДМОНД:

— я за граньютеперь — и все, что вижу —

ГОНВИЛ:

Я сказал:довольно!

ЭДМОНД:

Гонвил, что с тобой?..

ГОНВИЛ:

Я долготебя морочил — вот и надоело…Да, впрочем, ты с ума сошел бы, еслия продолжал бы так шутить… Не яду

ты выпил — это был раствор безвредный:он, правда, вызывает слабость, смутность,колеблет он чувствительные нити,из мозга исходящие к глазам,—но он безвреден… Вижу, ты смеешься?Ну что ж, я рад, что опыт мой тебепонравился…

ЭДМОНД:

Ах, милый Гонвил, как жемне не смеяться? Посуди! Ведь этоя сам сейчас придумываю, сам!Играет мысль моя и ткет свободноцветной узор из жизненных явлений,из случаев нежданных, но возможных,возможных, Гонвил!

ГОНВИЛ:

Это бред… Очнись!Не думал я… Как женщина, поддался…Поверь, ты так же жив, как я, и вдвое

живуче…

ЭДМОНД:

Так! не может быть иначе!В смерть пролетя, моя живая мысльсебе найти старается опору —земное объясненье… Дальше, дальше,я слушаю…

ГОНВИЛ:

Очнись! Мне нужно было,чтоб спотыкнулся ты; весь ум, всю волюя приложил… Сперва не удавалось —уж мыслил я: «В Милане мой учительвыкалывал глаза летучей мыши,затем пускал, и все же при полетеона не задевала тонких нитей,протянутых чрез комнату: быть может,и он мои минует нити». Нет!Попался ты, запутался!..

ЭДМОНД: