Смерть Ахиллеса

Ахимас неподвижно стоял у окна за плотной занавеской. Когда сыщик постучал в дверь условным стуком, на душе сделалось мерзко. Значит, все-таки Ванда…

В комнате все было подготовлено для того, чтобы Фандорин не шарил взглядом по комнате, а сразу сфокусировал зрение в ложном направлении, повернулся спиной и убрал оружие.

Все три цели были благополучно достигнуты.

— Ну вот, — вполголоса сказал Ахимас. — А теперь руки на затылок. И не вздумайте поворачиваться, господин Фандорин. Убью.

* * *

Досада — вот первое чувство, охватившее Эраста Петровича, когда он увидел под одеялом примитивную куклу из одежды и услышал сзади спокойный, уверенный голос. Как глупо попался!

Но досаду тут же вытеснило недоумение. Почему Клонов-Певцов был готов? Караулил у окна, увидел, что вместо Ванды пришел кто-то другой? Но назвал-то по имени! Получается, знал и ждал. Откуда знал? Неужто Ванда все-таки успела известить? Но тогда почему ждал, почему не скрылся?

Выходило, что объект знал о предстоящем визите «господина Фандорина», но не о полицейской операции. Чудно.

Впрочем, строить гипотезы было не ко времени. Что делать? Метнуться в сторону? Попасть в человека, прошедшего курс обучения у «крадущихся», гораздо сложнее, чем себе воображает фальшивый жандармский капитан.

Но в любом случае на выстрелы нагрянет полиция, откроет пальбу, и тогда объект взять живьем не удастся.

Фандорин положил руки на затылок. Спокойно, в тон оппоненту, спросил.

— И что дальше?

* * *

— Снять пиджак, — приказал Ахимас. — Бросить на середину комнаты.

Пиджак брякнул весьма ощутимо — видно, кроме «герсталя» в карманах было припасено что-то еще.

Сзади на поясе у сыщика была кобура с маленьким пистолетиком.

— Отстегнуть «дерринджер». Под кровать его, подальше. Теперь нагнуться — медленно. Задрать левую штанину. Выше. Правую.

Так и есть — у левой лодыжки рукояткой вниз закреплен стилет. Хорошо экипировался господин Фандорин. Приятно иметь дело с предусмотрительным человеком.

— Теперь можете повернуться.

Повернулся сыщик правильно: безо всякой спешки, чтобы попусту не нервировать противника.

Зачем это у него на подтяжках четыре металлических звезды? Верно, опять какие-нибудь восточные хитрости.

— Отстегнуть подтяжки. Под кровать.

Смазливая физиономия сыщика исказилась от ярости. Длинные ресницы дрогнули — Фандорин щурился, пытаясь разглядеть лицо своего визави, стоявшего спиной к свету.

Что ж, теперь можно и показаться, проверить, хорошая ли у молодого человека зрительная память.

Оказалось, что хорошая: Ахимас сделал два шага вперед и с удовлетворением заметил, как щеки красавчика сначала покрылись багровыми пятнами, а потом сразу побелели.

Так-то, юноша. Судьба — дама с причудами.

* * *

Это не человек, а какой-то дьявол! Даже в сяринкенах распознал оружие. Эраст Петрович клокотал от бешенства, лишившись всего своего арсенала.

Или, точнее, почти всего.

Из всех многочисленных предметов обороны (надо же, а казалось, что переусердствовал со сборами) осталась только стрелка в рукаве рубашки. Стрелка была тонкая, стальная, закреплена на пружине. Достаточно резко согнуть локоть, и пружина распрямится. Но убить стрелкой трудно — разве что если точно в глаз угодить. Да и какое может быть резкое движение, если тебя держат под дулом шестизарядного «баярда»?

Тут темный силуэт придвинулся, и Фандорин наконец разглядел черты противника.

Эти глаза! Эти белые глаза! То самое лицо, которое столько лет снилось Эрасту Петровичу по ночам. Не может быть! Опять кошмар! Поскорее проснуться.

* * *

Надо было воспользоваться психологическим преимуществом, пока объект не пришел в себя.

— Кто сообщил адрес, время и условный сигнал?

Сыщик молчал.

Ахимас опустил дуло ниже, целя в коленную чашечку, но Фандорин, кажется, не испугался. Наоборот, бледности вроде бы поубавилось.

— Ванда? — не выдержал Ахимас, и в голосе прорвалась предательская хрипотца.

Нет, этот не ответит, подумал он. Умрет, но не скажет ни слова. Такой уж типаж. И тут сыщик вдруг разомкнул уста:

— Отвечу. В обмен на мой вопрос. Как был убит Соболев?

Ахимас покачал головой. Его не уставала удивлять человеческая экстравагантность. Впрочем, профессиональное любопытство на пороге смерти заслуживает уважения.

— Идет, — кивнул он. — Но ответ должен быть честным. Слово?

— Слово.

— Экстракт амазонского папоротника. Паралич сердечной мышцы при учащенном сердцебиении. Никаких следов. «Шато-икем».

Дополнительных пояснений не понадобилось.

— Ах, вот оно что… — пробормотал Фандорин.

— Так это Ванда? — сквозь стиснутые зубы спросил Ахимас.

— Нет. Она вас не выдала.

Ахимас чуть не задохнулся от неимоверного облегчения — на миг даже закрыл глаза.

* * *

Когда лицо человека из прошлого напряглось в ожидании ответа, Эраст Петрович понял, почему он до сих пор еще жив.

Но едва прозвучит ответ на вопрос, имеющий для белоглазого такое значение, как немедленно грянет выстрел.