Смерть Ахиллеса

Бесшумно двигаясь вдоль белой стены, Ахимас думал: как это – сердце подскажет? Сердце пока молчало.

Калитка открылась сразу же, не скрипнув смазанными петлями. В проеме стояла Евгения. Она была в папахе и бурке. Собралась в путь.

«Иди сзади, женщина», – шепнул Хасан, и она посторонилась, давая дорогу.

Отставных солдат у Медведева было шестеро. Они дежурили по двое, сменяясь каждые четыре часа.

Ахимас припал к яблоне и стал смотреть, что делается во дворе. Один часовой дремал, сидя на тумбе возле ворот и обхватив ружье. Второй мерно шагал от ворот к дому и обратно: тридцать шагов туда, тридцать обратно.

Часовых, конечно, надо было убить – когда Ахимас в разговоре с Евгенией согласился, что только оглушит их и свяжет, он знал: это обещание сдержать нельзя.

Ахимас подождал, пока бодрствующий часовой остановится раскурить трубку, беззвучно подбежал сзади в своих мягких чувяках и ударил кастетом повыше уха. Кастет – незаменимая вещь, когда нужно убить очень быстро. Лучше, чем нож, потому что нож надо вынимать из раны, а это лишняя секунда.

Солдат не вскрикнул, а обмякшее тело Ахимас подхватил на руки, но второй спал чутко – от хруста проламываемой кости зашевелился и повернул голову.

Тогда Ахимас оттолкнул мертвое тело и в три огромных прыжка оказался у ворот. Солдат разинул темный рот, но крикнуть не успел. От удара в висок его голова качнулась назад и глухо стукнулась о крепкие дубовые доски.

Одного мертвеца Ахимас оттащил в тень, второго посадил так же, как раньше.

Махнул рукой, и в освещенный луной двор вышли Хасан и Евгения. Женщина молча посмотрела на сидящий труп и обхватила себя руками за плечи. Ее зубы мелко, дробно стучали. Теперь, при свете луны, Ахимас разглядел, что под буркой на ней черкеска с газырями, а у пояса кинжал.

«Иди, женщина, открывай железную комнату», – подтолкнул ее Хасан.

По ступенькам спустились в подвал. Дверь Евгения открыла ключом. Внизу, в квадратном помещении, одна стена которого была сплошь из стали, Евгения зажгла лампу. Взялась за колесо на бронированной двери, стала крутить его то вправо, то влево, заглядывая в бумажку. Хасан смотрел с любопытством, качал головой. В двери что-то щелкнуло, Евгения потянула створку на себя, но сталь была для нее слишком тяжелой.

Хасан отодвинул женщину в сторону, крякнул, и плита сначала с трудом, а потом все легче и легче пошла вовне.

Ахимас взял лампу и вошел внутрь. Комната была меньше, чем он представлял: шагов десять в ширину, шагов пятнадцать в длину. В комнате были сундуки, мешочки и канцелярские папки.

Хасан открыл один сундук и тут же захлопнул – там лежали серебряные слитки. Их много не унесешь, тяжело. Зато в мешочках позвякивали золотые монеты, и дядя одобрительно зачмокал. Стал совать мешочки за пазуху, а потом кидать в бурку.

Ахимас больше заинтересовался папками. В них оказались акции и облигации. Он стал отбирать те, что массового тиража и повыше номиналом. Акции Ротшильда, Крупна и хлудовских мануфактур стоили дороже золота, но Хасан был человеком старой закалки и ни за что бы в это не поверил.

Закряхтев, он взвалил на спину тяжелый узел, с сожалением оглянулся – мешочков оставалось еще много, – вздохнул и направился к выходу. У Ахимаса за пазухой лежала толстая пачка ценных бумаг. Евгения не взяла ничего.

Когда дядя стал подниматься по невысокой лестнице во двор, ударил залп. Хасан опрокинулся и съехал по ступенькам головой вниз. Лицо у него было такое, какое бывает у человека, застигнутого внезапной смертью. Из развязавшейся бурки, посверкивая и звеня, вниз сыпалось золото.

Ахимас опустился на четвереньки, вскарабкался по лестнице и осторожно высунулся. В руке у него был длинноствольный американский револьвер «кольт», заряженный шестью пулями.

Никого во дворе не было. Враги засели на веранде дома, снизу не разглядеть. Но и Ахимаса они тоже вряд ли видели, потому что ступени лестницы были в густой тени.

«Один из вас убит! – раздался голос Лазаря Медведева. – Кто, Хасан или Ахимас?»

Ахимас прицелился на голос, но стрелять не стал – не любил промахиваться.

«Хасан, это был Хасан, – уверенно крикнул выкрест. – Вы, господин Вельде, фигурой постройнее. Выходите, молодой человек. Вам некуда деться. Известно ли вам, что такое электричество? Когда открывается дверь хранилища, у меня в спальне срабатывает сигнал. Нас здесь четверо – я и трое моих вояк. А четвертого я послал за приставом. Выходите, не будем тянуть время! Час-то поздний!»

Они пальнули еще раз – видимо, для острастки. Пули защелкали по каменным стенам.

Евгения шепнула сзади: «Я выйду. Темно, я в бурке, они не поймут. Решат, что это ты. Они выйдут из укрытия, и ты их всех застрелишь».

Ахимас обдумал ее предложение. Теперь можно было бы взять Евгению с собой – одна лошадь освободилась. Жалко только, до рощи не добраться. «Нет, – сказал он. – Они слишком меня боятся и сразу станут стрелять».

«Не станут, – ответила Евгения. – Я высоко подниму руки».