Смерть Банни Манро

Огромный сгусток тумана покатился себе дальше, и Банни-младший сидит один на низкой кирпичной стене и играет с фигуркой Дарта Вейдера. Хотя мамин призрак исчез, он до сих пор ощущает на веках прохладный отпечаток ее прощальных поцелуев, похожих на два крошечных близнецаобещания. Его мама, как поется в песне, в нем, без него и повсюду вокруг. Он — самый сильный, и она будет его защищать — вот что она ему обещала. Ох уж эти обещания — думает Банни-младший, болтая ногами, улыбаясь и что-то напевая себе под нос. Он скачет Дартом Вейдером по стене и смотрит, как старый черный “BMW” подъезжает к дому со всем этим хламом во дворе и останавливается. Банни-младший видит, как водительская дверь открывается, и из нее книжкой-гармошкой выкидывается высокий худой мужчина, похожий на набор неприличных открыток. Его волосы выкрашены в белый цвет, на нем узкие выцветшие джинсы, черная футболка и розовые кожаные туфли. Мальчик замечает классную татуировку в виде скорпиона у него на шее и думает, что этот парень, пожалуй, очень крутой клиент — настоящая барракуда.

Мужчина рассеянным привычным взглядом окидывает улицу — смотрит направо, смотрит налево, — и Банни-младший наблюдает за тем, как он роняет связку ключей, чертыхается, наклоняется и поднимает ключи с земли. Затем он взбегает по ступенькам, щелчком запускает сигарету во двор и входит в дом, громко захлопнув за собой дверь.

Банни-младший сидит на стене, болтает ногами и думает о том, что сказала ему мама. Он улыбается, ему приятно думать, что он всего-навсего ребенок, и больше от него в общем-то ничего не требуется — нужно просто быть ребенком. Ребенком, которому нравится Дарт Вейдер, ребенком, у которого прекрасная память и который может хранить у себя в голове целую кучу разных потрясающих фактов, ребенком, которому интересен мир, ребенком, у которого “очень доброе сердце”, ребенком, который даже может разговаривать с духами. И совсем необязательно, чтобы взрослый мир, в котором он существует, был ему понятен — почему все похожи на зомби, почему умерла его мама, почему его отец большую часть времени ведет себя как сумасшедший.

Банни-младший вдруг вспоминает девочку на велосипеде, и сердце начинает биться быстрее, и ему так хочется сказать ей, что больше ничего не нужно делать — достаточно просто быть маленькой девочкой, и, когда она вырастет, ей совсем необязательно становиться одной из них и целыми днями кукарекать на всю улицу.

Он знает, что скоро случится что-то ужасное, но почему-то это не слишком сильно его волнует. Он чувствует, что выработал иммунитет к безумному взрослому миру — ну вот как бывает иммунитет к гриппу, или проказе, или, там, радиации. Ему как будто бы ввели особую вакцину, и теперь покусай его хоть каждая змея на планете, он все равно сможет встать и уйти. Банни-младшему кажется, что призраки защищают лучше, чем настоящие люди, и об этом ему бы тоже очень хотелось рассказать девочке на велосипеде.

Мальчик надеется, что с его отцом не произойдет ничего совсем уж плохого, потому что хоть мама и сказала, что он заблудился, и хоть он, наверное, и не слишком хороший отец — не такой, каких Баннимладший видел по телевизору, или, там, в журналах, или в парках (ну, например, таких, которые покупают лекарство, чтобы уберечь своего ребенка от слепоты, или запускают в сквере фрисби, или что-нибудь еще вроде этого) — все равно Банни-младший любит папу от всего сердца и ни за что на свете не согласился бы обменять его на другого. Да и кто бы на его месте на это согласился? Ведь когда он веселится, это же можно просто умереть со смеху — вот как, например, сейчас, когда он скачет по ступенькам старого домаразвалюхи, со всех сторон заваленного хламом, раздолбанными холодильниками и ваннами, и штаны болтаются у него где-то в районе носков. Ну какой еще папа способен на такое?

Через несколько секунд дверь дома распахивается, и человек по имени Грибной Дэйв вываливается из покосившегося домика с явным намерением опустить Банни на голову клюшку для гольфа. Банни знает об этом, потому что в руках у Грибного Дэйва железная клюшка-девятка, и к тому же он орет страшным голосом убийцы: — Считай, ты уже мертвец, ублюдок!

Банни несется через двор и интуитивно догадывается, что, скорее всего, бег — это пустая трата времени и велика вероятность того, что катастрофа, которая охотилась за ним всю жизнь, наконец-то его настигла и Судный день вот-вот настанет. Но в то же время он думает и о том (можно ведь поразмыслить и о чем-то конструктивном), что надо к чертовой бабушке уносить отсюда ноги.

Однако, перебегая через двор, заваленный всей этой никчемной рухлядью, Банни обнаруживает, что все эти штуковины — и стиральная машина, и ванна, и холодильник — будто сговорились преграждать ему путь, и с каждым спотыканием и падением он ощущает (и в этом чувствуется предвестье беды) апокалиптический шепот смертоносной железной “девятки”, разрубающей воздух где-то совсем рядом с его черепом. Он уверен как ни в чем другом, что Грибной Дэйв прав: он — хренов мертвец.