Смерть демона (сборник)

Значит, не был он мертвецки пьян. Притворялся, разыгрывал одну из заранее спланированных и тщательно рассчитанных по времени сцен, в которых играл роль трагической жертвы, чтобы отвлечь внимание от настоящей жертвы – Гэлловея. Все его поступки представляли собой умелую инсценировку, от звонка Телме из Уайертона до его последнего письма о назначении на работу в Боливийскую нефтяную компанию. А доверчивые зрители реагировали на его игру, как ему требовалось. Действие первое: ах, бедный Гарри, какой жестокий удар для такого славного парня! Действие второе: Гарри смело начинает искать новый путь и находит его. Действие третье: Гарри исчезает на нефтепромыслах Боливии.

Да, Боливии. Господи, какими дураками были мы все! Мы ни на минуту не подвергали сомнению ни один из его фарсов. Отречение Телмы от Гарри, его неудачная попытка вернуть ее, настойчивое желание Телмы пробиваться в жизни в одиночку, ее отказ отвечать на его письма, реакция на его "женитьбу" – все это был обман. Мы полагали, что Гарри и Телма все больше удаляются друг от друга, на самом деле они становились все ближе друг к другу, ибо теперь их связывали не только узы любви, но и более сильные узы совместной вины.

Телма вышла из дома. Она надела свитер и сейчас застегивала пуговицы у ворота, как будто вдруг похолодало.

– Я позвонила Гарри. Он едет домой.

– Он на работе?

– Нет. У врача. Он не совсем... здоров. – Перед последним словом она запнулась, потом заспешила, чтобы прикрыть свое секундное замешательство. – Вы прекрасно выглядите Ральф. Как поживает Нэнси? А девочки? Они все приехали с вами?

– Нет. Они проводят лето в охотничьем домике.

– Ах, охотничий домик, как далеко до него и как давно все это было. – Она села в зеленое парусиновое кресло-качалку и начала раскачиваться, как ребенок, словно в этом качании находила особое удовольствие. – Вы проделали такой путь, чтобы найти Гарри и меня?

– Только вас.

– Вы не надеялись найти и Гарри?

– Нет, – сказал Тьюри, слегка краснея. – Я думал... мы все думали, он в Боливии.

– Естественно. – Голос ее звучал серьезно, но в глазах на мгновенье засветилась насмешка. – Опять же эта мысль принадлежала Гарри. Он ведь очень... у него богатое воображение.

Снова она запнулась перед последними словами, как будто у нее на уме были и другие фразы, более вредные и менее точные, которые, однако, ее внутренний цензор не пропустил. Она, должно быть, поняла, что ее запинка подстегнула любопытство Тьюри, так как добавила в виде объяснения:

– Очень трудно описывать того, кого любишь всей душой. Попробуйте сами.

– Не время и не место.

– Может, вы и правы.

– Кто придумал Чарли?

– Гарри.

– Он послал бумеранг. Если бы не Чарли, я бы здесь не появился. Мне этот Чарли показался подозрительным. И я захотел удостовериться, что с вами и с мальчиком все в порядке.

– Вы приехали сюда из-за Чарли? Забавно. Страшно забавно.

Однако она не засмеялась. Продолжала раскачиваться взад-вперед на качалке, глядя в лицо Ральфу. – Что вы теперь будете делать?

– Не знаю. Положение сложное.

– Не казните Гарри. Пожалуйста, не казните его.

– А что я могу поделать?

– Казните меня. Я одна во всем виновата. Это я все придумала. Тьюри не поверил ей, но оставил сомнения при себе.

– Зачем?

– Зачем? На то была не одна причина. Их были десятки, они копились годами. Я всегда недолюбливала Рона за то, что ему все преподносилось на блюде, за то, как он помыкал Гарри. Я видеть не могла, как Гарри стелется перед ним. – Она помолчала. – Бедный Гарри, ему вечно не везло.

Пожалуй, больше всего Гарри не повезло, когда он встретил Телму, но эта мысль явно не приходила ей в голову.

– Ну вот хотя бы то, что вы приехали и нашли нас, – сказала Телма. – Чистое невезение.

– В конце концов кто-нибудь да нашел бы вас.

– Нет. Вы один были заинтересованы в том, чтобы нас найти. И никогда не нашли бы меня, если бы я не послала фотографию маленького Гарри. Мне хотелось похвастаться им, и с этим я ничего не могла поделать. Вот в чем моя ошибка. Гордость. Тщеславие.

– Не гордость и не тщеславие. Ваша ошибка – алчность.

– Я ничего не хотела для себя, только для мужа и ребенка.

– Но ведь отец ребенка...

– Гарри, – отрезала она. – Гарри – отец ребенка. Рона я не подпускала к себе, пока не узнала наверняка, что беременна. Потом, разумеется, подстроила наше с ним сближение. Была вынуждена это сделать. Близость с Роном была частью нашего плана, самой трудной для меня, но жизненно важной. Рон должен был увериться в том, что отец ребенка – он. Иначе Гарри никогда не удалось бы уговорить его написать письмо Эстер, которое было нужно для создания версии самоубийства.

– Уговорить?

– Применять силы не было необходимости. Рон выпил, до того как приехал, и еще выпил шотландского виски с Гарри и со мной. А пьяного его всегда легко было уговорить. К тому же, когда он узнал, что я жду ребенка, он так был подавлен стыдом и сознанием вины, что ему захотелось признаться жене, хоть как-то пострадать за то зло, которое он причинил Гарри и Эстер.

– И Гарри сказал ему, что именно написать?