Гэлловей затянул ремни на сумке и поставил ее у двери.
Это был явный намек на то, что пора Эстер распрощаться и ехать, куда собралась но она сделала вид, что не понимает. Напротив, прошла через комнату, элегантно шурша тафтой, остановилась перед зеркалом и стала поправлять свои темные локоны. У себя за плечами она могла видеть мужа и прочесть на его лице такое страдальческое выражение, что он казался смешным.
– До смерти надоели мне эти мои волосы, – сказала Эстер. – Пожалуй, я стану блондинкой. Интересной блондинкой, увлеченной спиритизмом, как Телма.
– В тебе и так немало от спиритизма. А крашеных блондинок я не люблю.
– А естественных, таких, как Телма?
– Я в меру люблю Телму, – упрямо сказал Рон. – Она – жена моего лучшего друга. Значит, я обязан ее любить.
– Только в меру?
– Ради всего святого, Эстер, она всего-навсего полнеющая маленькая Hausfrau[1]
, у которой не все шарики на месте. Даже твое воображение не в силах сделать из нее femme fatale[2].– Надеюсь, нет.
– Ну когда же ты оставишь подобные глупые выражения?
– Дороти, – произнося это имя, Эстер сглотнула, так что Рон был не уверен, правильно ли он расслышал, пока она не повторила:
– Дороти ни о чем не подозревала.
– Что это ты о ней вспомнила?
– У нее не было никаких подозрений. А меж тем мы за ее спиной...
– Успокойся. – Лицо Рона побелело от гнева и досады. – Если тебя спустя столько лет мучает совесть, это никуда не годится. Лучше оставила бы ты меня в покое. И ради Бога не закатывай сцены. Эстер действительно в последнее время частенько закатывала мужу сцены, раскапывая прошлое, как птичка груду прелых старых листьев, и извлекая на свет Божий то одно, то другое. Рон надеялся, что это у нее временное и скоро пройдет. Его самого прошлое особенно не беспокоило и не интересовало. О своей первой жене, Дороти, он вспоминал без сожалений и терзаний. С годами притупилась даже жажда мести, вызванная ее поведением во время развода. Разводы в Канаде не так уж часты, и их не просто добиться, а у супругов Гэлловей получился некрасивый скандал, который широко комментировали все газеты округа и даже соседних штатов.
Эстер опустила руки и отвернулась от зеркала.
– Говорят, она умирает.
– Она уже не первый год умирает, – грубо сказал Гэлловей. – А кто тебе это сказал?
– Гарри.
– Гарри – торговец таблетками. Ему нравится думать, что все вокруг умирают.
– Рон!
– Мне не хочется быть невежливым, но, если я тотчас не тронусь в путь, я заставлю ребят дожидаться меня в охотничьем домике.
– Сторож их впустит.
– Даже в этом случае я, как хозяин, должен прибыть туда первым.
– Они займутся выпивкой и не обратят на это внимания.
– Ты во что бы то ни стало хочешь затеять спор?
– Нет. В самом деле не хочу. Пожалуй, мне просто хочется поехать с тобой.
– Ты же не любишь рыбалку. Только и стонешь, как тебе жаль бедных рыбок, которые не заслужили, чтобы им всаживали крючок в глотку.
– Хорошо, Рон, хорошо. – Эстер как-то нерешительно подошла к мужу, положила ему руки на плечи и поцеловала в щеку. – Желаю тебе приятно провести время. Не забудь попрощаться с мальчиками. Может, в другой раз поедем вместе.
– Может быть.
Когда Эстер выходила из спальни мужа, вид у нее был немного грустный, будто она заразилась от Телмы спиритическим духом и предчувствовала, что другого раза не будет, да и на этот раз что-то не так.
Гэлловей минутку постоял в дверях, прислушиваясь к шелесту платья и стуку каблучков, приглушенному ковровой дорожкой на лестнице.
И вдруг, сам не зная почему, он громко и торопливо позвал жену:
– Эстер! Эстер!
Однако входная дверь уже захлопнулась за ней, и Гэлловей почувствовал облегчение от того, что она его не услышала, ибо он и сам не знал, что собирался ей сказать. Зов его вырвался из недоступной ему части его сознания, он не мог сообразить, почему и для чего позвал Эстер.
Рон прислонился к косяку двери, у него кружилась голова, и он тяжело дышал, словно проснулся, задыхаясь от кошмара, содержание которого забыл, а физические симптомы испуга остались.
"Я болен, – подумал он. – Незачем ей было так на меня наскакивать. Я болен. Пожалуй, лучше бы остаться дома и вызвать врача".
Но по мере того как дыхание восстанавливалось, а головокружение ослабевало, Рон начал думать, что во враче практически нет необходимости, ведь рядом с ним будет Гарри. Гарри работал в фармацевтической компании, карманы его были набиты всякими таблетками, а портфель – буклетами о новомодных фармацевтических средствах, о которых врачи порой узнавали только от него или из предлагаемых им буклетов. Гарри был щедр на патентованные средства, диагнозы и предписания. И случалось, он помогал лучше дипломированного врача, так как не был подвержен влиянию учебников по медицине, врачебной этики и не очень-то осторожничал, так что иногда назначенное им лечение давало быстрые результаты. Эти случаи и оставались в памяти его друзей.
Владимир Моргунов , Владимир Николаевич Моргунов , Николай Владимирович Лакутин , Рия Тюдор , Хайдарали Мирзоевич Усманов , Хайдарали Усманов
Фантастика / Детективы / Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Самиздат, сетевая литература / Историческое фэнтези / Боевики / Боевик