Смерть демона (сборник)

– Да, пожалуй, придется. – Рысканье по сторонам для Гарри закончилось. Обезумевшая птица выбилась из сил, ракета врезалась в метеорит и теперь падала в черную глубину космоса. – Я не мог дать ей ребенка, которого она так хотела. Я старался. Видит Бог, как я старался. Целый год ходил к врачу, ничего ей не говоря. Прикрывался тем, будто не хочу ребенка, так как боюсь за ее здоровье – рожать первый раз в ее возрасте!

– Почему ты не сказал ей правду, Гарри?

– Сначала я не был в этом уверен. А потом, когда сомнений не осталось, боялся сказать об этом. Пока принимал процедуры и таблетки, все еще надеялся, что дела изменятся к лучшему. Они действительно изменились, – мрачно добавил он. – Но таким способом, который никогда не мог и в голову мне придти. Мой лучший друг – и моя жена.

– Такое не раз случалось и в былые времена.

– Да, но почему они вовремя не остановились, не подумали об Эстер и обо мне?

– Бывают такие минуты, – сказал Тьюри, – когда люди не останавливаются, чтобы подумать о чем бы то ни было.

Глава 19

Что касается газет, то после публикации некролога случай с Гэлловеем был предан забвению, но над городом, точно бесхвостые бумажные змеи, вились всевозможные слухи. Один из них запутался в телефонных проводах и отозвался звонком в доме Эстер: неизвестный обвинил ее в убийстве и потребовал за молчание пять тысяч долларов.

После этого эпизода Эстер не подходила к телефону и не принимала никого, кроме адвокатов, которые занимались официальным утверждением завещания Рона. Это было необыкновенно простенькое завещание для такого богатого человека. Никаких ценных бумаг не было завещано детям в целях обеспечения их будущего, за исключением мелких посмертных даров все было оставлено Эстер, как будто Рон больше доверял ее рассудительности и здравому смыслу, нежели своим аналогичным качествам. Адвокаты приносили бумаги, Эстер их подписывала, они уходили, потом снова приходили с новыми бумагами. Какое-то время эти посещения оставались единственной связью Эстер с внешним миром.

Она сидела взаперти, бродила по комнатам огромного дома, искала, чем бы заняться, поправляла и без того висевшие прямо картины, протирала пепельницы, которыми никто не пользовался, передвигала стулья, даже если они были переставлены всего несколько часов назад, читала вслух мальчикам каким-то новым тихим и отрешенным голосом, который почему-то успокаивающе действовал на них. Приступы невыразимой печали и гнева, характерные для Эстер в начале ее вдовства, со временем начали стихать, оставив после себя своего рода примирение с судьбой и мысли о будущем. Эстер стала понимать, что она не единственная жертва катастрофы, что Телма, в конечном счете, страдает больше, чем кто-либо другой. В ней росло желание позвонить Телме, отчасти из жалости, отчасти из любопытства, но она побаивалась сделать это сразу, ибо не знала, как Телма поймет такой ее поступок.

В качестве промежуточного шага Эстер попробовала связаться с Гарри через его контору. Ей сообщили, что неделю назад Гарри покинул Канаду, и его местопребывание пока что неизвестно, так как главная контора фирмы, ведающая переводами в Соединенные Штаты, находится в Детройте.

На следующий день после обеда она получила скверно напечатанное на машинке письмо от Гарри с почтовым штемпелем Канзас-Сити, штат Миссури.

"Дорогая Эстер! Я собирался попрощаться с вами, но мне сказали, что вы больны. Надеюсь, теперь вам лучше, и вы стойко держитесь под тяжестью свалившегося на вас несчастья. Как вы, очевидно, уже знаете, мы с Телмой решили разъехаться, я подал просьбу о переводе, и вот очутился здесь. В этом городе все, как у нас, даже климат, хотя здесь вроде бы потеплее, потому что нет озера.