Смерть денег. Крах доллара и агония мировой финансовой системы

Разнообразные часы и моторы – это примеры несвободных систем, которые являются сложносоставными, но не сложными. Напротив, сложные системы встречаются повсюду, например землетрясения, ураганы, торнадо – и фондовые рынки. Каждый человек – это сложная система. Миллиард людей, вовлеченных в торговлю акциями, облигациями и деривативами, образует чрезвычайно сложную систему, которая представляет непреодолимую трудность для постижения, не говоря про вычисление. Эта трудность задачи вычисления не означает, что политики и специалисты по управлению рисками должны опустить руки или использовать воображаемые модели наподобие «экономической стоимости риска». Управление рисками возможно при правильном сочетании инструментов сложных вычислений и еще одной необходимой вещи: смирении относительно возможностей познания.

Вспомните лавину. Альпинисты и лыжники, находящиеся в группе риска, никогда не могут знать, когда лавина начнет движение или которая из снежинок его вызовет. Но они точно знают, что определенные условия более опасны, чем другие, и что возможно принять меры предосторожности. Тщательно изучается влажность или сухость снега, как и температура воздуха и скорость ветра. Что более важно, альпинисты изучают размер снежного покрова, то, что физики называют масштабом системы. Те, кто находится в опасности, знают, что большой снежный покров может вызвать не просто большой сход, а лавину, сильнее экспоненциально

, в геометрической прогрессии. Разумные приспособления включают расположение селений в стороне от глубоких ущелий, катание на лыжах вне путей скольжения лавины и восхождение по линиям горного хребта поверх снега. Альпинисты могут также уменьшить масштаб системы снежного покрова с помощью динамита. Нельзя предсказать лавины, но можно постараться оказаться в безопасности.

На фондовых рынках регуляторы слишком часто не оказываются в безопасности, а скорее увеличивают опасность. Разрешать банкам накапливать пакеты деривативов – это все равно что игнорировать накопление снежной массы. Позволить J. P. Morgan расти – это все равно что строить селение на пути схода лавины. Использовать экономическую стоимость риска для измерения опасности для рынка – это все равно что строить горнолыжный подъемник на нестабильный снежный покров с бесплатными билетами для всех. Современная политика финансового регулирования сбилась с курса, потому что модели управления рисками дефектны. Еще более беспокоит тот факт, что руководство Уолл-стрит знает об их дефектности, но все равно их использует, потому что эти модели допускают более высокую долю заемных средств, более высокую выгоду и более крупные бонусы. Регуляторы подозревают то же самое, но тянут время, часто в надежде получить работу в банках, которые они регулируют. Говоря метафорически, поместья банкиров находятся высоко на горном хребте, вдали от селения, тогда как его обитатели, рядовые американцы и жители всего мира находятся на пути опасности.

Финансовые лавины подстрекаемы жадностью, но жадность – это не исчерпывающее объяснение. Паразитическое поведение банкиров, еще один фазовый переход, в полной мере типично для общества, приближающегося к краху. Благосостояние больше не создается, оно изымается у других. Паразитическое поведение не ограничивается банкирами, оно также поражает высших правительственных чиновников, глав корпораций и социальный слой элиты.

Ключ к сохранению благосостояния – это понимать процесс и искать убежище от лавины. Инвесторы не беспомощны перед лицом этого упадка.

Риск, неопределенность и критичность

Классическое толкование финансового риска содержится в знаковой работе Фрэнка Х. Найта 1921 г. «Риск, неопределенность и прибыль». Найт проводит различие между риском

, под которым он понимает неизвестный результат, который тем не менее можно смоделировать с некоторой степенью ожиданий или возможности, и неопределенностью, неизвестным результатом, который никак нельзя смоделировать. Игра в покер, техасский холдем, – это пример риска в том смысле, в котором этот термин использовал Найт. Когда карта вот-вот будет перевернута, игрок не знает наперед, какой она будет, но зато он знает с определенностью, что это будет один из 52 возможных вариантов одной из четырех мастей. Чем больше карт перевернуто, тем выше определенность, потому что некоторые варианты уже исключены предыдущей игрой. Азартный игрок рискует, но он не имеет дела с неопределенностью.