Смерть диверсантам и шпионам!: Правда о СМЕРШе

В печати и литературе определенного типа встречаются заявления о том, что контрразведчики сидели в тылу, пили водку и занимались всевозможными неблаговидными делами (здесь уж насколько хватает фантазии авторов). О каком тыле можно вести речь, если я, например, в течение пяти месяцев вместе с батальоном находился на знаменитых Ак-Монайских позициях под постоянным огнем противника. Была поставлена задача — тревожить противника и систематически ходить в атаки. До меня в этом батальоне было убито трое оперуполномоченных.

Фронтовой быт на Ак-Монайских позициях был очень тяжелый. Часто шли дожди. Никаких землянок не было. Все бойцы, включая командование батальона, находились в окопах по колено в грязи. Спать приходилось стоя, прислонившись к углу окопа. Месяцами были лишены возможности поменять белье или искупаться. Вшей было множество. Бывало, засунешь руку за воротник гимнастерки и на ощупь, не глядя, вытаскиваешь маленький катышек, состоящий их трех, четырех, пяти вшей… Потом бросаешь этот катышек из окопа в сторону немцев.

С водой было плохо. Во фляги набирали дождевую воду из воронок и клали туда для дезинфекции 2–3 таблетки хлорки…

Вся эта «жизнь» протекала под беспрерывным артиллерийским, минометным и ружейно-пулеметным огнем противника. Помогали все это выдержать молодость и патриотизм, преданность Родине, упорное желание выстоять и во что бы то ни стало победить врага. Здорово помогала и водка, которая выдавалась по приказу И. Сталина по 100 грамм ежедневно. Правда, мы пили по целой кружке. Водка хорошо дезинфицировала кишечник и помогала от всяких инфекций.

Между прочим, зачастую привозили не водку, а какой-то сырец. По-видимому, спирт перевозили в цистернах, где до этого возили бензин. Поэтому водка имела специфический, бог знает какой запах.

Питание же было нормальное. Ночью старшина приползал к командному пункту батальона и приносил термос с горячей пищей. На день он оставлял хлеб, колбасу, лук, яйца, иногда маринованные огурцы, еще что-то. Это сейчас бывает, что солдаты голодают и нередко у прохожих спрашивают деньги, чтобы купить себе хлеб. Тогда такого не было. После ужина я обычно устраивался в углу окопа и полусидя-полулежа, накрывшись плащ-накидкой, ненадолго засыпал. Часа в 2–3 ночи я просыпался, снимал с себя плащ-накидку, шинель и оставался в одном ватнике. Ведь надо было выполнять свои непосредственные задачи оперработника. Это значит, что надо было непосредственно встречаться со своими людьми, а они находились в окопах, непосредственно на переднем крае. Поэтому я был в облегченной одежде, чтобы легче было перебираться от окопа к окопу. Обычно в таких случаях я не любил ползать по-пластунски, а делал короткие перебежки. Противник, как правило, ночью не вел минометно-артиллерийского огня. Немцы обычно бросали осветительные ракеты и стреляли из пулеметов трассирующими пулями. Такая очередь была хорошо видна. Поэтому, когда она приближалась ко мне, я мгновенно ложился на землю и слышал над головой только свист пуль. Особенно неприятны были ракеты. Они освещали местность мертвенным и очень ярким светом. От этого света ложились длинные тени от любой мало-мальской кочки. Горящая осветительная ракета создавала гнетущее состояние и, главное, сильно слепила.

…Побеседовав накоротке со своими людьми, я уже мог знать, кто вынашивал изменнические или дезертирские намерения, каково вообще моральное состояние личного состава и т. д. По этим данным давалась соответствующая информация командиру и комиссару батальона для принятия необходимых мер, если в этом была нужда.

Если кто-то вынашивал изменнические намерения с целью бегства к противнику, то этого человека убирали с переднего края и переводили в тыл батальона, чтобы не допустить измены.

Одно время ко мне стали поступать сведения, что группа солдат умышленно стала говорить о побеге к немцам, с тем чтобы по моей информации их перевели в тыл и они остались бы живы. Поэтому в подобных случаях приходилось основательно разбираться и настойчиво, разными путями перепроверять первоначальные сведения.

На всю жизнь мне запомнилось 9 апреля 1942 года. В этот день войска Крымского фронта перешли во всеобщее наступление. Наступление окончилось неудачей, мы понесли тяжелые потери. Воевать как следует мы тогда еще не умели. Боевое настроение войск не отвечало условиям тогдашней войны.

Командующий фронтом Д. Козлов был неплохим боевым генералом, но его подмял под себя член Военного совета Л. Мехлис, который был очень неважным стратегом. Нечеткое противоречивое руководство отрицательно сказалось на ходе боевых действий.