Смерть - это все мужчины

– Я тебя люблю, Шур. Я боюсь, что этот твой новый мужик – засада какая-то. Ты что-то придумала, чего нету. Я же их знаю… Спасибо, что предложила остаться, ты всегда была человек, но я поеду, там у меня одна темка есть, нельзя надолго оставлять, там девки ходят, вертят клювом… ты говоришь – я одна, и всё я, я, я… Это у всех людей, Шурик… Внутри так и живём, а если видишь себя со стороны, значит, кто-то помер – или ты, или оно.

3

Поехали с орехами. Народу в поезде изобильно, и у всех такой вид, будто им куда-то надобно. И куда им надобно? Вот я осмысленно еду – на встречу с любимым человеком. Резон? Резон. А они куда тащатся? Неужели они кого-то любят, с кем-то спят. Трудно вообразить. Почему тогда они такие скучные, запылённые, придавленные? Вот эти две простоволосые девчонки в одинаковых кожанках и кратких юбках, они, наверное… Но так, несерьёзно. Для здоровья, как говорится.

Лица, лица. Смотрю в них. Это и есть – Ра-си-я. Что в ней? Есть ли надежда? Диагноз-то ясен: ослабленный иммунитет к всяческой заразе. Болела рабством, имперской спесью, коммунизмом, а теперь? Как называется эта болезнь? Воплотившийся коммунистический кошмар: бытие стало определять сознание, материя задавила дух. Иметь – значит быть! Вот когда сказалось-то, а те, первые, ещё Закон Божий учили и знали, что вытворяли, романтики с топорами. Прогноз немудрён: либо помрём, либо выздоровеем.

Ничто так не печалит меня, как отсутствие благородных людей – благородных мужчин, благородных женщин. Тех, кто не может взять чужое, изменить слову, дать пустое обещание, обмануть доверившегося, лгать, потакать своим порокам, презирать бедных, бросать детей, оскорблять любовь, сводить весь мир к выгоде, пачкать душу ненавистью к другим народам, издеваться над познанием, творчеством, бескорыстием… Илья Ефимович, друг мой, неплохой человечек, но – маленький, обиженный, нет в нём красоты. Ваня и Фаня? Славные женщины, но очень уж замотанные своей битвой за жизнь. Андрюша? Да, он, вероятно, из породы благородных людей. Во всяком случае, в нём есть чистота – тот осколок зеркала, куда может ударить белый свет.

Мы ведь только стёклышки в пыли, мы вспыхиваем от благодатных лучей и гаснем в грязи и ночи, тьма неизбежна, а вот грязь истребима. Чистите дух, умывайте душу, следите за правильным питанием разума и чувств

Куда вы едете, люди? Сидят, разговаривают, читают ерунду какую-то. Когда объявили, что будет принят новый гимн России, я – так, для развлечения – сочинила свой, на мотив Глинки разумеется.

Отчий дом, будь славен и свободен!Мир тебе, родной народ.Долгий путь России – путь Господень.Вместе с нами Он идёт.

Он дарует радость и страданье,Он любовь даёт сердцам.И в Его великом испытаньеБлагодать сияет нам.В добрый час соединим усилья,

Наши дни пройдут в трудах.Создадим прекрасную Россию —На земле и в небесах.Отчий дом, будь славен и свободен!Мир тебе, родной народ.Долгий путь России – путь Господень.

Вместе с нами Он идёт.

Но это как-то очень красиво-сладко получилось: не на русские зубы. Такое небось в небесной России распевают, а для нас сгодится ржавая советская бетономешалка композитора Александрова, набитая скользким фальшаком от поэта Михалкова. Нормальная идея всех неблагородных правителей: связать времена ложью…

За окном – безнадёжность. Серый день. Плохое предзнаменование. Господи, как я хочу его увидеть, прижаться к нему, обо всём забыть… Что ж такого преступного, необычайного я хочу? Это так просто всё. Двое людей вдруг поняли, что им сейчас ничего не надо, ни денег, ни славы, ни заботы – а надо им маленькое замкнутое пространство и какую-нибудь постель. Ну и оставьте их в покое, отвернитесь, пройдите мимо, займитесь своими делами. Нет, сгрудятся кучей вокруг этой бедной постели, все, все – церковь, государство, семья, общество, коллеги и друзья, всем миром навалятся, расцепят, помешают, замучают…

Часа полтора ещё тащиться.

4

Андрюшин телефон не отвечал. Не случилось бы чего… К понедельнику нужно очерк добить про матерей, и вот давно хочу найти какого-нибудь благородного человека и написать про него. Может, среди старых профессоров… Кого-нибудь похожего на Ивана Цветаева, хотя бы отдалённо.