Смерть и дева. Эхо незнакомцев

Пока не пошел дождь, там было хорошо, — я стоял на деревянном мосту, совершенно бесцельно глядя на воду, когда заметил какое-то движение. Я присмотрелся, — камыши раздвинулись, — и увидел — клянусь! — женскую голову со светлыми волосами, их цвет был между оливково-зеленым и желтизной увядших листьев дикого ириса. В следующую секунду она исчезла, но я услышал смех, а потом восклицание на греческом.

— На греческом?

— На древнегреческом к тому же! «Слишком холодно и промозгло», вот что именно я услышал. По крайней мере, я бы так перевел.

— Похоже на цитату из «Лягушек» Аристофана, не так ли? Мне кажется, что «слишком холодно и промозгло» — строчка из «Лягушек».

— Весьма вероятно. В любом случае я точно знаю, что согласился с этой репликой, когда залез в ручей. Я тогда ни на секунду не задумался! Был озабочен только тем, чтобы найти эту наяду, говорившую по-гречески.

— Она убежала от вас, как только вы вошли в ручей?

— Не знаю, но я ее не нашел. Там оказалось глубже, чем я думал, и течение очень быстрое, а шел я против течения. Я же увидел ее только мельком, но, может, мне это только почудилось. Как бы то ни было, стало ясно, что смотреть больше не на что, кроме старины Тидсона, который очень спокойно рыбачил в зарослях высокого камыша. Между прочим, удочку он забрасывал очень плохо и едва не зацепил меня. Я легко могу поверить, что он поймал собственную шляпу! Я выбрался на берег неподалеку от него и сказал, что видел нимфу и даже слышал, как она разговаривала. Я спросил у него, не заметил ли он какого-то движения, но он ответил, что ничего не видел, кроме очень впечатляющей форели, которую принялся настойчиво описывать с чрезмерной подробностью. Все же он признал, что слышал донесшийся голос, но не обратил особого внимания. Как раз тогда ему показалось, что та особая форель взяла его наживку, и все остальное в мире перестало его интересовать.

— Что за наживка?

— Перо петуха, он сказал. А какое это имеет значение?

— Я бы подумала, что в это время года более уместна мушка-«поденка», только и всего. Но прошу, продолжайте ваш рассказ.

— Ну я уже почти все рассказал. Я почувствовал себя обязанным извиниться перед Тидсоном за то, что гулял там, где он рыбачил, но он, похоже, воспринял это без обиды, и потом я видел, как он начал складывать свои вещи, чтобы идти домой. А я пришел сюда повидаться с вами, вот и все.

— Интересно. Я должна узнать, что мистер Тидсон может добавить к вашему рассказу. Жаль, если после стольких трудов он упустил шанс увидеть свою нимфу. В сущности, я бы назвала это совершенно невыносимым.

Инспектор посмотрел ей прямо в глаза.

— После этой мастерской демонстрации уклонения от ответа скажите, что вы на самом деле думаете? — потребовал он. — Я полагаю, вы хотите сказать, что нимфа, которую я слышал и мельком видел, была миссис Тидсон, но если так, что она замышляла?

— Возможно, пыталась довести себя до совершения самоубийства, — ответила миссис Брэдли.

Гэвин посмотрел на нее, но она, казалось, была совершенно серьезна.

— Накладывайте ваши чары, — сказал он. — Я ваш внимательный и бесхитростный слушатель. Пожалуйста, поделитесь и не скупитесь на теорию. В конце концов, даже атомная бомба началась с теории, я полагаю.

— Так же, вероятно, как и концепция добра и зла, — заметила миссис Брэдли. — В таком случае закуривайте свою трубку, дитя, и давайте устроимся поудобнее. Однако сначала — что насчет собаки?

Гэвин достал трубку.

— Ах да, собака. Я еще поспрашивал о ней местных жителей. Они уверены, что злосчастного трупа не было там во время обнаружения тела Биггина и сразу же после. Ветеринар тоже говорит, что смерть собаки наступила позже, и это согласуется со вскрытием.

Прежде чем эта захватывающая тема получила дальнейшее развитие, в курительную комнату вошел мистер Тидсон.

— Я не могу найти Томаса, — пожаловался он.

— Ах, — проговорила миссис Брэдли, ничуть не обескураженная этим внезапным появлением, хотя Гэвин гадал, сколько мистер Тидсон успел подслушать под дверью. — Вы-то нам и нужны, мистер Тидсон! Теперь вы получили достаточное доказательство присутствия вашей наяды в Итчен. Мистер Гэвин не только ее видел, но и слышал, как она говорила.

— Это была не наяда. Это была Крит, — сварливо ответил мистер Тидсон. — Я сказал ей, что вода слишком холодная и что купаться не разрешено. Я всерьез сердит на нее. Было бы хорошо, чтобы вы поговорили с ней ради ее же блага. Как врач, я имею в виду. Сегодня у нее высокая температура и простуда. Мне не нравится гнусавая жена — крайне раздражает, когда люди сопят и жалуются на головную боль, и целиком по своей вине к тому же! Если ей приспичило купаться, пусть едет в Борнмут. Я не позволю, чтобы она распугивала рыбу!

Миссис Брэдли высказала сожаление о простуде миссис Тидсон и добавила, что купание в Борнмуте приятно, но ездить туда плавать далековато, хотя Конни Кармоди так и делала.

— В любом случае это научит ее, как высмеивать мою нимфу, — продолжал мистер Тидсон. — Я не люблю розыгрыши, особенно касающиеся объектов моего академического интереса.