Смерть и корысть

Последнюю фразу Вердзари произносит с заметным волнением: не так уж приятно собирать воедино убогие и удручающие частицы истины, и сейчас ему вдруг стало до боли жаль самого себя — зачем он брался за это? Он машинально берет в руки бутылку розового, и тут же, досадливо поморщившись, ставит обратно: вина там осталось на донышке, и потом, оно уже совсем теплое. Наконец, оставив на столе сверток с вещественными доказательствами, словно они ему больше не нужны, вдруг встает, молча направляется к двери и выходит. Оставшиеся изумлены. Слышно, как открывается и захлопывается дверца и как его малолитражка, хрустя гравием, трогает с места.

Несколько секунд вся компания сидит, растерянно переглядываясь. Затем нарочито медленно приподнимается драпировка, закрывающая дверь во флигель, и в столовой появляется Де Витис. Лицо его выражает непреклонную суровость. Подойдя к столу, он решительно берет сверток с вещественными доказательствами и поднимает его, словно желая сказать: «Вы всё опять в моей власти — так смотрите у меня…»

Гости, еще не успевшие прийти в себя от монолога Вердзари, совершенно подавлены новым неожиданным поворотом. На их лицах тупая покорность.

Одна лишь Этторйна, такая довольная, словно несостоявшийся обед уже закончился и оставил приятные воспоминания у ее гостей, принимается складывать тарелки и приборы, убирать со стола, смахивать крошки, и частый стук ее каблуков слышится между столовой и кухней.

Затянувшееся преступление становится респектабельным.

Жорж де Порто-Риш. «Театр любви».