Смерть и немного любви

– О, в вас заговорил философ, – обрадовался Латышев, – что ж, давайте займемся философией, раз уж с экономикой у нас не получается и считать деньги вы не хотите, особенно чужие. Эля нам с вами ответить не может, тогда ответьте вы. Что в вас есть такого, ради чего она должна пойти на жертвы? Обеспечить ей нормальную жизнь вы не можете, вы приведете ее в квартиру к старенькой маме. Может быть, вы понимаете ее лучше, чем остальные? Может быть, она – сложная страдающая натура, которая много лет не находит понимания у окружающих, и вдруг появились вы, с которым ей легко? Нет? Может быть, вы гениальный ученый, открывший новое направление в философии, и она ценит и любит вас именно за это? Восхищается вами и вашей ролью в науке? Простите меня, Валерий, но наша с вами девочка за всю жизнь прочитала полторы книжки и вряд ли сможет оценить должным образом ваш вклад в науку.

– Вы пытаетесь вычленить составные элементы из интегрального понятия, – снисходительно улыбнулся Турбин. – Как философ могу вам сказать, что это занятие бесперспективное.

– Прелестно. Значит, остается одно. И это меня радует.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Турбин.

– То же, что и вы. От вас бабы млеют. И вам как философу, – он насмешливо улыбнулся при этих словах, – должно быть стыдно и противно, что девушка любит в вас только самца с твердым большим членом. Мы с вами только что выяснили, что ничего другого в вас она не видит. Вы, вероятно, сложная и интересная личность, и наверняка найдется женщина, и не одна, которая увидит в вас именно это и любить вас будет именно за это, а не за то, что вы способны заставить ее испытать оргазм.

– Прекратите, Марат, вы переходите всякие границы!

– Отнюдь, я просто трезво оцениваю ситуацию. Да, я в плане секса хуже вас, но вы, опять-таки как философ, не можете не понимать, что секс создает восемьдесят процентов браков, но не удерживает и не скрепляет ни одного. Ни одного, я это подчеркиваю. Потому что максимум через год происходит насыщение, и если за этот год супруги не стали близкими друзьями, то никакие многократные оргазмы и никакие феерических размеров пенисы брак не спасут. Вот и задайте себе вопрос: что будет с вами через год? Год вы благополучно протрахаетесь, и если вы не будете выпускать Элю из постели, она, может быть, и не заметит, в каком убогом жилище обитает и какой гадостью вы ее кормите. А потом?

– А потом она привыкнет жить так, как всегда жил я, – спокойно ответил Турбин.

– Вы ошибаетесь, – возразил Латышев. – Все не так однозначно. Чтобы сохранить ваш брак, вам нужно за год сделать две вещи – стать Эле близким другом и приучить ее к нищете. Если вы собираетесь весь год посвятить плотским утехам, то эту задачу не решите, у вас на нее не хватит ни сил, ни времени. Если же пренебречь сексом, то год она не продержится. Так что, выражаясь вашими же словами, дело бесперспективное.

– Я не понимаю, чего вы добиваетесь, Марат. Вы явились сюда, как к себе домой, стали оскорблять Элю, втянули меня в какую-то бессмысленную дискуссию о любви и браке. Зачем? Вы хотите, чтобы Эля бросила меня и вышла замуж за вас?

– Конечно. Я этого хочу и совершенно этого не скрываю. А добиваюсь я только одного: чтобы Эля увидела перед собой одновременно двух любящих ее мужчин и посмотрела на них обоих трезвыми, незамутненными глазами. И пусть она, глядя на них, сделает свой выбор, пусть решит, кого ей предпочесть. Того, от которого она не может получить ничего, кроме интенсивного и, вероятно, затейливого секса. Или того, который может дать ей благополучие, тот уровень жизни, к которому она привыкла, поездки, наряды, рестораны, который может обеспечить ее привычное безделье, потому что не заставит ее идти работать, а для домашних дел наймет домработницу, который будет дарить ей драгоценности и украшения. Единственный недостаток этого второго кандидата – он не так силен в постели. Но уже через несколько месяцев Эля поймет, что это не только не самое главное, это вообще не имеет никакого значения.

– Типичные рассуждения импотента, – фыркнул Турбин. – Отрицание ценности того, в чем сам не силен. Это ваша собственная теория или вы где-то это вычитали?

«Отлично, – подумал Латышев, – все-таки я вынудил этого сопливого интеллигента перейти на взаимные оскорбления. Он долго держался, надо отдать ему должное, но теперь дело пойдет быстрее, он теряет контроль над собой. Да, теперь я понимаю, почему Тамила не успела рассорить их за две недели. Он по темпераменту флегматик, и в беседе с ней он никогда не допустил бы ничего такого, что уронило бы его в Элиных глазах. Тамиле не пристало вести с ним разговоры о сексе, точно так же как она не могла при нем говорить обо мне, потому что Эля расценила бы это как предательство с ее стороны. А мне все это можно, я не выдаю ничьих секретов, я говорю о себе и своих чувствах».