Смерть и прочие неприятности. Орus 1 (СИ)

Они смотрели друг на друга. Разные даже внешне: золото волос против каштана, холодная синь во взгляде — против тёплого ореха. Но оба вспоминали двух мальчишек, сидевших когда-то на крепостной стене замка Рейолей, пока будущий владелец этого замка опаздывал на назначенный ему урок.

Покойный господин Рейоль не отменял уроки сына даже в честь приезда гостей.

«Отец тебя наверняка уже потерял», — говорил двенадцатилетний Миракл, пытаясь добросить скорлупки надранных в саду орехов до реки, шептавшей что-то под мостом перед ними.

«С другом можно и потеряться», — беззаботно отвечал двенадцатилетний Уэрт, болтая ногами над высотой, тогда казавшейся им огромной.

— Имя семьи не посрамлено. — Не оглядываясь на других игроков, Герберт протянул кузену руку. — Айрес тоже тобой гордится.

В жесте, которым Миракл пожал его пальцы, читалась почти брезгливость:

— Я не уронил бы честь Тибелей.

«Мой брат — грёбаный гений арены!» — кричал пятнадцатилетний Уэрт, обнимаясь с кузеном в этой самой комнате после первого его турнира.

«А мой брат просто грёбаный гений!» — кричал пятнадцатилетний Миракл, в счастливом экстазе и опьянении первой победы тоже напрочь забыв о манерах.

— Королева, стало быть, сомневалась? — заметил Миракл с усмешкой, едва заметно приподнявшей уголок его узкого рта.

— У тебя бывали и неудачные годы, — равнодушно откликнулся Герберт. — Лично я никогда не сомневаюсь. «Победа превыше всего» — девиз Тибелей, как-никак.

Затем неожиданно подался вперёд и, пока лица следивших за этим окружающих окрашивало удивление, крепко обнял брата. Впрочем, удивление было скорее приятным: никто не знал, почему кузены начали враждовать, но все близкие к ним считали, что эту вражду следует прекратить.

— В кармане найдёшь записку. От меня, — под одобрительные смешки игроков похлопывая Миракла по спине, проговорил Герберт. Едва слышно, почти не разжимая губ: так, чтобы его мог расслышать только брат. — Прочтёшь её, когда за тобой никто не будет следить. Она сгорит через час.

Резко отстранившись, напоследок снова поздравил всех — и покинул чемпионов с заслуженным трофеем. Оставив брата провожать непонимающим взглядом его спину.

Так же, как когда-то наследник престола провожал взглядом его самого.

«Ненавижу тебя», — выплёвывал через плечо шестнадцатилетний Миракл вместо прощания.

«Не бросай меня. Не позволяй Айрес сделать это с нами, пожалуйста, — молил шестнадцатилетний Уэрт, глядя ему вслед. — Кроме тебя, у меня никого нет».

Но тот ушёл. Как сейчас ушёл Герберт.

Поднявшись по той же служебной лестнице, вскоре некромант уже спустился по крыльцу главного входа Арены. Оказавшись на людной площади, за пределами охранных чар, беспрепятственно переместился оттуда домой: в сад, на хорошо знакомую дорогу по ту сторону ворот.

В сад, где обнаружилось бы нечто крайне интересное… переместись он буквально минутой раньше.

* * *

— Забавный фокус, — прокомментировал Мэт, когда сизые сумерки напоились бархатистыми звуками.

— Помолчи, будь добр, — процедила Ева, старательно извлекая мелодию из пустоты.

— Да ладно тебе, златовласка. Не утруждай себя. Малыш разговорит его куда успешнее, так зачем…

— Помолчи! — струны взвизгнули, срывая пение потусторонней виолончели в досадливое молчание. — Чтобы всё сработало, мне нужно сосредоточиться!

— Что ты хочешь сделать?

— Ты же у нас вроде знаешь всё.

— Считай, иногда я предпочитаю прикрывать глаза на определённые вещи. Иначе было бы ужасно скучно.

— Тогда заткнись, будь добр, и смотри.

Ответа не последовало — и Ева с облегчением вновь вывела первую ноту бессмертного Форе. Всё того же «Пробуждения»: жутко хотелось исполнить что-то другое, но сейчас явно был неподходящий момент для экспериментов. Да и играла она не для удовольствия.

К тому же что-то внутри неё находило рождённую смычком музыку до жути неестественной.

— Когда я досчитаю до трёх, ты проснёшься, — велела Ева, как только в саду вновь воцарилась тишина. На сей раз — абсолютно уверенно. — Раз, два, три!

Молодой человек открыл глаза. Светлые: точнее сказать было трудно, ибо вечер обесцвечивал их, а колдовской свет смычка окрашивал бирюзой.

— Отвечай мне правду, — непреклонно произнесла девушка. — Кто ты и зачем явился?

— Тиммир Лейд. Я секретарь лиэра Кейлуса Тибеля, — откликнулся незваный гость мелодичным тенором, чью благозвучность не портила даже зачарованная монотонность. — Я искал девушку из пророчества Лоурэн. И нашёл.

Значит, музыкальный гипноз и для допроса прекрасно подходит. Отлично. Видимо, мелодия и в самом деле не так уж важна, главное, что ты в неё вкладываешь.

А в этот раз музыка не просто подчиняла — просила довериться ей.

Ева вспомнила семейное древо Тибелей, которое она стараниями Эльена вызубрила наизусть до пятого колена. Кейлус Тибель. Кровожадный кузен королевы, сообразила она. Тот, чей посланец уже похоронен в саду, и наверняка не в одиночестве.

Вот же назойливый тип, маркато ему в задницу![3]

— Ты хотел убить меня? — глядя в затуманенные магией глаза, мрачно спросила она.

— Нет. Я хотел узнать, здесь ли ты. Ты нужна моему господину живой.