Смерть империи. Взгляд американского посла на распад Советского Союза

Трудность проблемы состояла в том, что Советский Союз должен был перемениться, прежде чем американо–советские отношения основательно улучшатся. Останься Советский Союз таким, каков он был, мы могли бы надеяться лишь на то, что управимся с обоюдной враждебностью, но никак не привести политику наших стран к согласию. Несмотря на сомнения тех, кто был убежден, что Коммунистическая партия никогда не ослабит своей хватки, я полагал, что имела смысл некая стратегия США, поддерживающая внутренние перемены в СССР. Хотя я и не предвидел, что советские руководители начнут внутреннюю революцию, имелось достаточно свидетельств, что они осознают необходимость реформ. Сумей мы выработать политику отстаивающую наши интересы и в то же время помогающую советским руководителям преодолеть некоторые из их трудностей, то почему бы и не попробовать? Даже если теперешний советский руководитель и не отзовется, возможно, будущий это сделает, если сами мы станем держаться последовательного курса.

Считая изменение советского строя решающей необходимостью, я понимал, что открыто провозглашать эту цель было бы ошибкой. Советские руководители — из гордости и многого другого — отвергнут требования изменить свой строй во имя достижения соглашений с нами. Это заблокировало бы переговоры. Следовало отыскать обходной путь.

Все сильнее и решительнее побуждая советское руководство сделать страну открытой и децентрализовать управление, мы могли осуществить обходную тактику. Я был убежден: открытые границы, свободный поток информации и утверждение институтов демократии привели бы к фундаментальным переменам в советском строе, — зато любой решившийся на реформы советский руководитель, вероятно, исходил бы из того, что строй может позволить себе больше открытости ради повышения эффективности производства. Значит, нам не следовало считать, будто советское руководство и впредь станет отказываться поднять железный занавес и гарантировать кое–какие права человека. Подобные реформы способны сделаться самодостаточными, поскольку, когда они начнутся, их будет очень трудно повернуть вспять, не вызвав тяжких экономических и политических последствий. Стало быть, Советский Союз в конечном счете может перемениться, даже если перемены и не входят в намерения его правителей.

Действительность бросала нам вызов: требовалось создать политику, которая способствовала бы открытости и демократизации Советского Союза изнутри. Нужна была уверенность, что наши интересы и безопасность достаточно защищены, и в то же время мы поддерживаем перемены в Советском Союзе. Прицел следовало брать большой, но мы должны были быть готовы ждать, если поначалу советские руководители окажутся невосприимчивыми.

————

Мы все еще обсуждали стратегию переговоров, когда 1 сентября 1983 года советский истребитель сбил забредший в советское воздушное пространство корейский лайнер, принеся гибель 269 людям, в том числе члену Конгресса и многим другим американцам. Вначале советское правительство отвергло всякую причастность к катастрофе, затем возложило ответственность на Соединенные Штаты, поскольку те использовали лайнер как «шпионский самолет».

Сам по себе факт сбития самолета, хоть и был ничем не оправданной трагедией, вероятно, не привел бы к серьезному разладу американо–советских отношений, если бы советское правительство признало случившееся, принесла извинения, оплатило ущерб и приняло меры к недопущению подобного в будущем. Ему и раньше — самый последний случай произошел в 1978 году — доводилось сбивать потерявшие курс самолеты, однако жертв тогда было намного меньше. Тот факт, что никаких мер не было принято для предупреждения подобных несчастных случаев, усугублял виновность советского режима.[16]

Советский отклик, однако, обратил несчастный случай в серьезное дипломатическое противоборство. Президент Рейган в выступлении по национальному телевидению, переписав текст, подготовленный составителями его речей и мною, назвал случившееся «преднамеренным убийством». Несколько дней спустя встреча Шульца и Громыко в Мадриде, которая, как мы надеялись, должна была создать более продуктивную основу для переговоров, вылилась в состязание кто кого перекричит, после того как Громыко взрывом ярости встретил требование Шульца свести всю встречу к обсуждению факта сбития лайнера.

Вскоре после этого Андропов сделал суровое заявление, сказав: «если когда и имелись иллюзии», что можно вести дела с администрацией Рейгана, отныне стало ясно, что это невозможно. Спустя несколько недель, когда первые «першинги» были размещены в Западной Германии в противовес советским СС-20, советское правительство выполнило свою угрозу и отозвало делегацию с женевских переговоров по сокращению стратегических вооружений и ракет средней дальности. Американо–советские отношения вернулись к состоянию, в каком они оказались после ввода войск в Афганистан.