Смерть империи

Встреча в Рейкьявике дала прорывы на ряде направлений, которые расчистили путь последующим договорам, и это несмотря на то, что окончательного соглашения в то время достичь не удалось. Подписанный в следующем году договор по средствам доставки ядерного оружия средней дальности был лучше согласованного в Рейкьявике, поскольку он вообще ликвидировал ракеты средней дальности целиком, а не оставлял каждой из сторон по сотне их. Согласие Рейгана сделать целью уничтожение всех ядерных вооружений до 2000 года породило бы существенные разногласия с Британией и Францией, которые по–прежнему твердо намеревались сохранять независимые ядерные силы и с которыми подобная уступка Рейгана не согласовывалась. Было нежелательно обозначать фундаментальный поворот в политике США, не проведя предварительно консультаций с нашими союзниками.

Согласие американцев на значительную программу сокращения вооружений при отсутствии продвижения в других вопросах повестки дня могло бы также задержать принятие Горбачевым всей программы в целом. В Рейкьявик он приехал все еще будучи уверен, что способен улучшить американо–советские отношения одним лишь заключением соглашений по разоружению. И именно после Рейкьявика он осознал, что с Соединенными Штатами нормализовать отношения можно, только рассматривая всю совокупность вопросов, в том числе права человека и снятие железного занавеса.

Рассуждать так можно в ретроспективе, тогда же это не было столь очевидно. Еще несколько месяцев над американо–советскими контактами витал дух горечи и несбывшихся надежд, Руководители подошли до боли близко к достижению согласия, и каждый винил другого за поражение. Горбачев, стыдящийся, несмотря на значительные уступки, возвращения с пустыми руками, поносил Рейгана перед своими коллегами по Политбюро. Военный историк и биограф Сталина Дмитрий Волкогонов[22], исследовавший архивы Коммунистической партии после советского развала, рассказывал мне, что выражения Горбачева были так резки и оскорбительны, что он только диву давался, как после этого Горбачев мог снова Рейгану в глаза смотреть.[23] По счастью, как заметит позже Горбачев, они с Рейганом были «обречены сотрудничать».

Шпионы, дипломаты и заложник

Несмотря на то, что в Рейкьявике два лидера речь вели об ином, встреча их происходила тогда, когда наши страны погрязли в пучине ссор из–за шпионажа.

Началось это в августе, когда ФБР арестовало служащего Секретариата ООН, советского гражданина, некоего Геннадия Захарова, по обвинению в нарушении законов США о шпионаже, В отличие от дипломатов, работающих в посольствах, служащие Секретариата ООН не пользовались иммунитетом при совершении неофициальной деятельности и, следовательно, могли быть подвергнуты наказанию, если нарушали закон.

Арест Захарова подкреплялся солидными доказательствами, и все же КГБ намеревался вытащить своего человека. Но при этом столкнулся с проблемой: под рукой не оказалось ни одного американского гражданина, которого можно было на законном основании арестовать за шпионаж. Тогда чекисты решили обратить свой взор на невинного американца и сфабриковать против него обвинения. Жертва, Николас Данилофф, был московским корреспондентом «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт».

Эта постыдная акция обратила относительно обыденное действие по поддержанию законности в крупное политическое противостояние. Уже не в первый раз советские власти пытались заставить освободить одного из своих агентов разведки, арестовывая американца. Во времена администрации Кеннеди КГБ при подобных же обстоятельствах арестовал профессора Принстона Фредерика Баргхорна, но, когда последовал протест Кеннеди, Хрущев сдал назад и приказал арестованного отпустить.

В последующем, однако, когда захваченными оказывались менее именитые американцы, и Никсон и Картер недальновидно вели переговоры по обоюдному освобождению. В итоге американцы сталкивались с риском всякий раз, когда очередной советский гражданин без дипломатического иммунитета подвергался в Соединенных Штатах аресту по обвинению в шпионаже.

Президент Рейган был полон решимости не только добиться освобождения Данилоффа, но и положить конец возмутительной практике. Для того, чтобы осуществить это, он должен был убедиться, что Данилофф освобожден быстро и безо всяких условий, либо — если этого не происходило — потребовать, чтобы КГБ очень дорого заплатил за своеволие там, где затрагивались его собственные интересы.

В прямых обращениях к Горбачеву Рейган четко заявил, что Данилофф невиновен в предъявленных обвинениях, и настаивал, чтобы тот был освобожден. Горбачев отмалчивался более трех недель, и тогда Рейган распорядился выслать из США двадцать пять сотрудников Организации

Объединенных Наций, всех их мы считали возможными агентами советской разведки.[24]