Смерть хлыща

Женский голос сказал, чтобы я заходил, и я послушался. Комната, в которую я вошел, была раза в два меньше гостиной Лили, а посередине на ковре возлежала рыжеволосая женщина, подложив под голову и спину несколько подушек. Когда я приблизился, она отложила в сторону журнал, зевнула и сказала:

— Я узнала вас по голосу.

Я остановился шагах в четырех от нее и вежливо осведомился, не потревожил ли ее сон. Она ответила, что нет, пояснив, что спит по ночам, а потом добавила:

— Пожалуйста, не обращайте на меня внимания. Опускать юбку мне лень, а брюки я терпеть не могу. — Она сладко зевнула. — Если вы пришли не ко мне, то вам не повезло. Остальные еще на рассвете переправились через речку, чтобы поохотиться в горах на лося, и я не знаю, когда они вернутся. А вы до сих пор… вы все еще пытаетесь вызволить своего друга из тюрьмы?

— Надо же хоть чем-то заняться.

— Может быть, мне опустить юбку?

— Нет, не надо.

— Но если вы вдруг пришли ко мне, то я вас слушаю.

Я улыбнулся, чтобы показать свое расположение.

— На самом деле, миссис Эймори, я пришел вовсе не к кому-либо. Я хотел только сказать Биллу, что оставлю машину здесь, пока схожу на Тетеревиную гряду. Если он придет до моего возвращения, передайте ему, ладно?

— Конечно, только он не вернется так рано, — она смахнула с виска прядь рыжих волос. — Там убили Броделла, да?

Я ответил, что да, и двинулся к двери, но на голос миссис Эймори обернулся.

— Я здесь единственная, кто вас поддерживает. Остальные уверены, что этот… как его зовут…

— Грив, Харвей Грив.

Она кивнула.

— Да. Они уверены, что он убил Броделла. Я же сразу поняла, что вы человек умный и знаете, что делаете. Поэтому хочу пожелать вам удачи.

Я поблагодарил ее и вышел.

Я знал Тетеревиную гряду, потому что лучшего места для сбора черники было просто не сыскать. Мы частенько ходили туда с Лили иногда за черникой, а иногда для того, чтобы поохотиться на тетеревов. Откормленные отборной черникой тетерева не уступали по вкусу пище, которую готовил сам Фриц. Правда, отстреливать тетеревов было запрещено, поэтому мы не слишком увлекались охотой и за два дня до смерти Броделла — с Лили, Дианой Кейдани и Уэйдом Уорти собирали на гряде ягоды, а не охотились.

Конечно, я мог добраться туда и от ранчо Лили, но это было дольше, да и часть пути пролегала по труднопреодолимой местности. От ранчо же Фарнэма до гряды было почти рукой подать, около мили. Мне предстояло обогнуть конюшню и скотный двор, спуститься по пологому склону, поросшему елями, пробраться через усыпанную обломками скал ложбину и затем вскарабкаться на гряду по косогору, густо заросшему юккой. Заросли юкки, иссушенной безжалостным августовским солнцем, доставили мне немало хлопот, норовя заплести мне ноги. Преодолев их и не дойдя ярдов пятьдесят до гребня, я взял левее и зашагал вдоль гряды, высматривая какие-нибудь следы, которые подсказали бы мне, где убили Броделла. Следопыт из меня неважный, но место, где целый отряд полицейских осматривал труп, бед особого труда должен был опознать даже горожанин. Первое, что я увидел и что могло с таким же успехом встретиться мне на Херальд-сквер, была кровь. Бурое пятно я разглядел на поверхности валуна, а потом заметил и узкую полоску, тянувшуюся от него вниз по склону. За валуном росли кусты черники — там, стало быть, и стоял бедолага, когда его подстрелили.

Теперь, увидев кровь, я разглядел и другие признаки, которые местному жителю бросились бы в глаза в первую очередь: сломанные веточки, свежесдвинутые камни и так далее. Должно быть, следы оставили полицейские, перерывшие все вокруг в поисках пуль. Придя к такому умозаключению, я устремил взор вниз, чтобы попытаться выяснить то, что меня больше всего интересовало — где мог прятаться убийца. Вокруг на добрую сотню футов не было ничего, кроме кустов черники, небольших валунов и невысокого разнотравья, дальше же виднелись густые кустарники и деревья. Так что на сорок ярдов подобраться к жертве легко мог даже житель Нью-Йорка, не говоря уж о местных уроженцах, которые выслеживали оленей и лосей. Правда, для пистолета сорок ярдов — далековато, так что стреляли, видимо, из ружья. А между прочим, в Монтане не принято ходить в горы с ружьем в разгар лета, так как охота на всех четвероногих, кроме разве что койота, запрещена; а кто станет карабкаться на Тетеревиную гряду в поисках койотов?

Набрав пригоршню черники, я присел на ближайший обломок скалы подумать. Признаться, только полный осел мог надеяться на то, что на месте преступления его осенит гениальная догадка. Так не случилось, да и не должно было. Увы, чтение следов на природе и прочие ковбойские штучки были явно не для меня. Три часа я ухлопал впустую. Заметив неподалеку бурундука, юркнувшего под переплетенные стебли ястребинки, я подобрал камешек размером с мячик для гольфа, дождался, пока зверек выбрался на ровное место, швырнул в него камешек и, ясное дело, промахнулся. Возле коттеджа Лили бурундуки так и кишели — я забавлялся тем, что иногда подкармливал их.