Смерть консулу! Люцифер

Теймер не понял незнакомца и вопросительно взглянул на капуцина.

Монах, больше видевший свет и людей, поспешил выручить своего приятеля из затруднения.

— Значит, вы путешествуете, молодой человек, для своего удовольствия. Мне также приходится много странствовать для сбора милостыни, а ему по своим торговым делам. Наша земная жизнь не что иное, как вечное странствование.

Незнакомец, занятый своими мыслями, не слушал его.

— Ну, я думаю, Тироль совсем обаварился, — проворчал Теймер.

— Что хотите вы этим сказать?

Теймер презрительно взглянул на него и толкнул локтем капуцина с таким видом, как будто хотел сказать, что с дураками рассуждать нечего.

Капуцин допил свой стакан и глубокомысленно посмотрел на молодого человека, видимо, желая убедиться, не притворяется ли он.

— Разве вы не знаете, что Тироль принадлежит теперь баварцам?

— Да, знаю... Но мне какое дело до этого? — сказал с досадой незнакомец.

— Разумеется, это и не моё дело, — ответил монах, — я не военный человек и не придворный; не мне обсуждать решения императоров и королей. Но разве не обидно, что проклятые французы отняли у нас эту прекрасную страну? Впрочем, вы, господа учёные, на всё смотрите свысока, мечтаете неизвестно о чём и, кажется, так бы и поднялись на небо, к Господу Богу.

— К сожалению, я ещё не могу назвать себя учёным, — сказал незнакомец, делая вид, что не замечает насмешливого тона, с которым говорил монах.

— Какой он учёный, просто дурак или плут, — пробормотал Теймер на своём родном диалекте, почти не понятном венскому уроженцу. Теймер мог теперь бранить незнакомца на каком угодно языке, потому что тот забыл о его существовании, услышав шум шагов в коридоре.

Минуту спустя отворилась дверь и в комнату вошёл граф.

Незнакомец снял шляпу и сделал несколько шагов ему навстречу.

— Так это вы, Эгберт! Очень рад видеть вас, — сказал граф, подавая руку молодому человеку и с видимым удовольствием оглядывая его статную фигуру и всматриваясь в лицо, которое можно было смело назвать идеалом мужской красоты и где всё было безукоризненно, начиная с высокого, прекрасно очерченного лба, слегка приподнятых бровей, голубых задумчивых глаз и кончая классически красивым носом и губами.

— Извините, что я побеспокоил вас, граф, — сказал Эгберт. — У вас, кажется, гости.

— Вы из Вены? — спросил граф, прерывая его. — Надеюсь, что вы сообщите мне хорошие вести...

— Нет, я из Зальцбурга.

— Тем лучше. Очень рад, что вы наконец послушались моего совета, милый Эгберт, и решились на время покинуть Вену. Человек становится крайне односторонним, живя постоянно в городе. Что бы ни говорил ваш отец, не книги, а свет и жизнь воспитывают людей. Поэтому я считал путешествие необходимым для вас. Ну, теперь вы отдохнёте у меня с дороги. Я не скоро выпущу вас отсюда; вы недаром попали в мои когти.

Граф, довольный тем, что его опасения относительно дурных известий из Вены оказались напрасными, совсем упустил из виду, что его молодой друг мог явиться к нему в дом в такое позднее время только вследствие каких-нибудь особенных причин.

— Извините меня, граф, но прежде чем воспользоваться вашим приглашением, я должен исполнить то дело, которое меня привело сюда...

Эгберт замолчал и с замешательством взглянул на капуцина и Теймера, почтительно стоявших у окна.

— Говорите смело, я вполне доверяю этим людям. Что случилось?..

— Я привёз сюда умирающего.

— Господи, этого ещё недоставало! — с ужасом воскликнул управляющий. — Я думал, что мне это только померещилось издали...

Граф с нетерпением остановил его.

— Мы нашли его в расщелине скалы между Гмунденом и Феклабруком.

— Феклабруком! — повторил граф, бледнея.

Капуцин подошёл ближе.

— Да, это какой-то француз и немолодой. Он назвал себя Жаном Бурдоном...

— Жив ли он? Где вы его оставили? — спросил граф взволнованным голосом.

— Внизу под горою. Он лежит в доме вашего лесного сторожа. Мы не решились привезти его сюда, услыхав, что у вас гости.

— Вы отлично сделали. Благодарю вас, Эгберт. Но я должен сейчас же идти к нему.

— Я пришёл сюда, чтобы просить вас об этом. Он настойчиво требует вас к себе.

— Шляпу, Антон! Скорее! Вы проводите меня, Эгберт, и расскажете дорогой, как вы нашли его.

— Если я не ошибаюсь, то его хотели убить с целью грабежа...

— Несчастный! Если бы он послушал меня и взял с собой слуг... Неужели всякая борьба с этим демоном должна кончаться неудачей!..

Последние слова граф произнёс вполголоса; они вырвались у него помимо его воли.

Управляющий подал графу шляпу и накинул на его плечи серый плащ.

— Вы, патер Марсель, пойдёте с нами. Ваше присутствие может успокоить умирающего. А ты, Антон, должен зорко смотреть, чтобы кто-нибудь не проскользнул за нами. Я не хочу, чтобы в зале узнали о том, что случилось; вели им подать побольше вина, самого лучшего. Я скоро вернусь. Постарайся также совладать со своим лицом — у тебя совсем растерянный вид.