Смерть Ленро Авельца

Как только опасность миновала и мы хоть что-то начали понимать, сирены завыли снова. Мирхофф держался хорошо, но вы помните, наверное, какой цирк устроили в Генассамблее представители Южной Америки и Аравийского альянса. Те, кто до начала бомбёжек умолял нас вмешаться, умолял раздавить Джонса… Я имею в виду Азиатский союз. Даже они нас не поддержали, хотя если кто-то персонально и обязан Мирхоффу, то это они.

(Она оглядывается назад, на море, и некоторое время молчит. Камера продолжает статично снимать.)

Этот шлейф тянется за нами последние семнадцать лет. Не надо обманываться – знаете, сейчас многие в руководстве Организации склонны впадать в самообман. Они думают, нынешний всплеск «джонсизма» – это нечто новое. Новый кризис. Но это не так. Это всё тот же старый добрый «джонсизм». Суть в том, что ничего не изменилось. Организация выстояла, но проблема не решена. И новые оппозиционеры, «Регионы», новые сепаратисты – те же самые «джонситы», что кричали: «Руки прочь от Джонса!» – и носили футболки с принтами его очков. Мы до сих пор разгребаем тот же пепел, пепел Шанхая.

(Она замолкает – её что-то спрашивают из-за камеры. На записи звука нет. Гелла кривит губы.)

Нет, ни в коем случае. По крайней мере, не помню, чтобы кто-нибудь такое говорил. Мы понимали, что ситуация тяжёлая. Мы старались работать. И пока ещё был Мирхофф, и позже, когда избрали Вилька и я оказалась в комитете по социальным реформам. Нет, мы не думали, что это продлится так долго. Структурный кризис, конечно же, но всё это болтовня, если не понимать причины. А причина не в Шанхае. Причина в Организации. Конечно. И поэтому вдвойне, кстати, я кланяюсь Вильку.

Мирхофф ушёл в самый тяжёлый момент. Он подготовил тылы, правда, – например, его секретный договор с Вильком… Ну, сейчас-то о нём все знают. Что вы качаете головой? Генсек Мирхофф, покидая свой пост, с нового генсека Вилька взял обещание, что ни он, ни кто-либо из его команды не подвергнутся судебному преследованию. За Шанхай, разумеется, за что же ещё? Уж не за «Синюю Птицу»… Вы этого не знали? Я считаю, Мирхофф поступил верно. Не в отношении себя, а в отношении Организации, повторяю. Нельзя было позволить популистам её дискредитировать. И разрушить. И Вильк не позволил. Габриэль Вильк принял бразды правления Организацией тогда, когда этот высокий пост, как во времена Французской революции, да, стал реально грозить гильотиной. Он не побоялся взять ответственность на себя. Даже по этому соглашению с Мирхоффом можно понять… Думаете, Габриэль Вильк не понимал, какой шквал критики на него обрушат, когда узнают?..

Знаете, я думаю над вашим вопросом, – был человек, который мог предсказать.

Да, я назову не самую неожиданную фамилию. Ленро Авельц. Он скорее всего понял, чем обернётся Шанхай, в самые первые часы. Я не общалась с ним с тех пор, как он вылетел на Окинаву, и затем где-то полгода… Да и если бы общалась – Ленро, знаете, никогда не был из словоохотливых. Но у него был талант. И уж побывав вблизи от эпицентра катастрофы, он не мог не почувствовать, что всё это продлится не дни и не месяцы.

И вот, я возвращаюсь, с чего начала. Ленро сбежал. Я понимаю, что работать с Мирхоффом после того, что случилось, он бы не стал. И сам Мирхофф ему не доверял, естественно. Да что говорить – единственный в той старой, дошанхайской Организации, кто ему доверял, – это был генерал Уэллс. Я говорю без иронии. Уэллс и я, его заместительница, – вот, нас было двое. Причём уверена, если бы я не была его подчинённой и не работала с ним столько лет…

В общем, не буду рассказывать, как мы познакомились, первую встречу и так далее. Я плохо помню. Но вот слухи, которые о нём ходили… Ещё до того, как он начал работать в Ньюарке. Пока он был правой рукой Уэллса в ОКО и во время миссии в Москве, его называли самым странным из самых талантливых функционеров Организации. Вот так. Когда я узнала, что мне предстоит с ним работать, я получила массу советов. Самый распространённый (смеётся)

– «не верь ни единому слову». Понимаете? Не верь ни единому слову руководителя.

И не могу сказать, что Ленро обманул ожидания, что я ожидала увидеть эксцентричного гения и лжеца, а получила в итоге разумного и благосклонного шефа. Но у нас были хорошие отношения. Он не стал мне другом… вернее, я ему не стала другом, у него друзей вообще не было. Но я знала, как он относится к другим, и по сравнению с этим, конечно, у нас были доверительные отношения. Я была ему верна – в политическом смысле, – а он никогда меня не подставлял, он помогал мне. Даже зная, что я и без того выполню любое его поручение. Помогал, потому что хорошо ко мне относился. Не слишком вяжется с образом, который сейчас нарисовали, да?..

Но не буду врать, что Авельц был человеком, которому стоило доверять.