Смерть лорда Эдвера

- Видимо, да, - согласился актер. - Но иногда это так раздражает. И все равно я предан Джейн, хотя кое в чем, учтите, считаю, она чуть-чуть "того".

- Наоборот, я сказал бы, что она довольно неплохо ориентируется во многих вопросах.

- Я не совсем это имел в виду. Да, она может постоять за себя. У нее хорошая деловая хватка. Но я хотел сказать - с точки зрения морали.

- Ага! Морали!

- Для нее нет никаких нравственных запретов, нет понятий "хорошо" и "плохо".

- Да, я помню, вы говорили что-то в этом роде в тот вечер.

- Мы только что говорили о преступлении… - И что же, мой друг?

- Так вот: меня совсем не удивило бы, если бы Джейн совершила преступление.

- Вам, конечно, виднее, - задумчиво пробормотал Пуаро. - Вы много снимались с ней в кино, не правда ли?

- Да. Можно сказать, я вижу ее насквозь. Она может убить - и сделает это без малейших угрызений совести.

- Ага! Ее легко вывести из себя?

- Вовсе нет. Она холодна, как огурец. Я имею в виду, что если кто-то встанет на ее пути - она уберет его не задумываясь. И с моральной точки зрения ее нельзя винить: она просто считает, что тот, кто мешает Джейн Уилкинсон, должен умереть.

В его словах послышалась горечь. Я подумал, что у Мартина связаны с этой женщиной какие-то неприятные воспоминания.

- Так вы считаете, что она может пойти на убийство? - спросил Пуаро, пристально глядя на актера.

Брайен глубоко вздохнул:

- Клянусь, может. И может быть, очень скоро вы припомните мои слова… Видите ли, она убьет с такой же легкостью, с какой выпьет чашку чая. Я знаю, что говорю.

- Вижу, что знаете, - спокойно произнес Пуаро.

Актер встал.

- Да, - произнес он. - Вижу ее насквозь.

Он постоял минуту нахмурившись, потом другим тоном добавил:

- Что касается дела, о котором мы говорили, то через несколько дней я дам вам знать, согласна ли та леди. Но вы возьметесь за него, да?

Пуаро некоторое время молча смотрел на собеседника.

- Да, - сказал он наконец, - возьмусь. Я нахожу его весьма интересным.

Последние слова он произнес каким-то особенным тоном. Я проводил Мартина. У двери он спросил:

- Вы поняли, почему мистер Пуаро поинтересовался возрастом человека, следившего за мной? И что здесь такого, если ему тридцать лет? Я совсем ничего не понял.

- Я тоже, - признался я.

- Похоже, что это его замечание не имеет никакого смысла. Или он просто пошутил?

- Нет, - возразил я, - Пуаро не такой. Уж поверьте, раз он сказал, что возраст имеет значение, значит, так оно и есть.

- Ничего не понимаю, черт побери. Рад, что и вы тоже, а то неприятно чувствовать себя круглым дураком.

И он ушел. Я вернулся к своему другу.

- Пуаро, объясните, почему возраст того человека имеет для вас значение? - попросил я.

- Разве вы не видите? Бедный Гастингс! - он улыбнулся и покачал головой. - Какого вы мнения о нашей беседе?

- Я не могу пока ничего сказать. Трудно за что-либо зацепиться. Если бы мы знали больше…

- А разве на основании того, что он нам рассказал, вы не можете уже сделать кое-какие выводы, mon ami?

Мне было стыдно признаться, что я не могу сделать абсолютно никаких выводов. К счастью, меня спас телефонный звонок. Я взял трубку.

- Говорит секретарь лорда Эдвера, - услышал я сухой, официальный женский голос. - Лорд Эдвер сожалеет, но он вынужден отменить назначенную на завтра встречу с мистером Пуаро, так как срочно уезжает в Париж. Но лорд Эдвер может уделить мистеру Пуаро несколько минут сегодня в двенадцать пятнадцать, если это будет удобно.

Я спросил Пуаро.

- Конечно, мой друг, поедем сегодня.

Я повторил его ответ секретарше.

- Очень хорошо. Значит, сегодня в двенадцать пятнадцать, - сказала женщина тем же сухим деловым тоном и повесила трубку.

4. Беседа с лордом Эдвером

Я ехал на Риджент-гейт, где находился дом лорда Эдвера, предвкушая интересную встречу. Хотя я и не разделял увлечения Пуаро "психологией", те слова, которыми леди Эдвер описала своего супруга, возбудили мое любопытство. Мне не терпелось самому составить мнение об этом человеке.

Дом выглядел весьма внушительно: прекрасно спланированный, красивый, без архитектурных излишеств, но несколько угрюмый. Мы ожидали, что нас встретит солидный седовласый слуга под стать внешнему виду особняка. Но нет, дверь быстро открылась, и на пороге показался один из самых красивых людей, которых мне когда-либо приходилось видеть. Высокий, белокурый, он вполне мог бы позировать скульптору, решившему создать фигуру Гермеса или Аполлона. Несмотря на мужественную красоту, в его голосе слышались какие-то женственно-нежные нотки, и мне это не понравилось. У меня появилось любопытное чувство: этот человек напомнил мне кого-то, кого я встречал совсем недавно, но как я ни напрягал память, не мог вспомнить где и когда.

Мы спросили о лорде Эдвере.

- Сюда, господа.

Слуга провел нас через просторную прихожую мимо лестницы на второй этаж, открыл дверь одной из комнат и тем же нежным голосом, которому я инстинктивно не доверял, объявил о нашем приходе.