Смерть на брудершафт (фильма пятая и шестая)

– Успокойся. Делай, что я говорю, и всё будет хорошо. Бери-ка его…

Они перенесли тело, удивительно легкое, к ближайшей из фугасных воронок.

– Что толку? – всхлипывая, сказал подпоручик. – Дырки-то от пуль. Все равно догадаются.

– Мы, хозяйственники, народ запасливый.

С этими словами Банщик достал из кармана лимонку. Выдернул чеку, сунул гранату под труп.

– Ноги в руки!

Они отбежали, упали в траву.

Из ямы ударил сухой, подавившийся глиной взрыв. Петренко отправился посмотреть на результат. Алексей не стал – это было выше его сил.

– Не повезло прапору, – сказал Банщик, когда вернулся. – Под шальной снаряд угодил. Война. Всякое бывает… Ну, мне надо на службу. Подштанники считать. А то нехорошо, целый день не появлялся. Не иди за мной, поотстань. Я тебя потом разыщу. И гляди, африканец. Без глупостей. Теперь ты у меня и вовсе вот где.

Он потряс перед носом у подпоручика крепко сжатым кулаком.

Выждав минут пять, Романов тоже двинулся назад, в сторону Русиновки. На воронку он не оглядывался. Но ушел недалеко, только до рощи.

Там он встал у березы, под которой умер Вася. Постоял-постоял и стал размеренно, с силой биться лбом о бугристую кору.

Слезы, смешиваясь со струящейся кровью, тоже становились красными.

Визит высокого начальства

Начальник управления спросил:

– Что у вас с головой?

Романов тронул свежий бинт.

– Я докладывал по телефону. Мы с прапорщиком Калинкиным вчера попали под артиллерийский обстрел.

– Знаю. Калинкин убит. Но вы не говорили, что тоже ранены.

– Контужен, господин подполковник. Отшвырнуло взрывной волной, ударило об пень. Боли ужасные, головокружение, однако остался в строю. Понимаю, что людей не хватает.

– Жалко мальчишку. А вы, Романов, молодец. Ну, докладывайте, что тут у вас.

Разговор происходил на квартире уполномоченного. Обстановка скромная, ничего лишнего: заваленный бумагами стол, два стула, большой платяной шкаф, металлический сейф, кровать.

Отчитывался подпоручик долго. Что называется, старался показать товар лицом и подробно рассказывал обо всех принятых мерах. Начальник задавал множество вопросов, вникал во всякую мелочь. Кое-что записал в особую тетрадку, вынув ее из планшета, который не снял даже за столом.

Полтора часа продолжалась эта неторопливая беседа. Незадолго до ее окончания дверца шкафа чуть скрипнула, слегка приоткрылась. Подполковник обернулся.

– Стоит криво. Сейчас бумажку подложу, – засуетился младший офицер.

И действительно сунул под ножку свернутый листок бумаги.

Князь наблюдал, позевывая.

– Ох, устал я. Третья дивизия за сегодняшний день.

Дверца шкафа едва заметно качнулась.

– Так остались бы, господин подполковник. Сейчас я вас свожу по всем постам, потом поужинаем и переночуйте. Я вам койку уступлю, а сам где-нибудь в штабе пристроюсь.

– Рад бы, да не могу. Мне к ночи в 26-ую нужно. Эх, кабы в баньке попариться – я б как новенький сделался.

И снова дверца шевельнулась. Романов кивнул ей: понял.

– Это я легко устрою. У нас офицерская баня просто замечательная. Никого не будет, я позабочусь. А планшет ваш сам посторожу. Распорядиться, чтоб истопили к нашему возвращению?

Начальник оживился.

– В самом деле? Тогда вот что. Долго рассусоливать с инспекцией не будем. Что нам друг перед дружкой комедию ломать? Я и так уж понял, что декорации у вас на участке основательные и таинственности вы напустили достаточно. Часик покатаете меня – и назад. Поспеет баня за час?

– Гарантирую!

«Как ныне сбирается Вещий Олег»

Начальник управления громко и фальшиво орал боевую песню про вещего Олега, собирающегося отомстить неразумным хазарам. Вопли прерывались кряканьем, когда князь поддавал на раскаленные камни кипяточку.

– Эй, Романов! Вы на месте? Никуда не отлучайтесь!

– Так точно, я здесь, господин подполковник! – И шепотом. – Да быстрее вы, быстрее!

Петренко, не обращая внимания на нервные призывы, спокойно щелкал затвором портативной фотокамеры.

– Господи, восьмой лист вы уже сняли! Зачем вам все остальные? – шипел Романов.

– Для порядка…

– «Из темного леса навстречу ему идет вдохновенный кудесник!» – блаженно орал князь. – Романов, не в службу, а в дружбу. Пройдитесь-ка мне по спине веничком. Только планшет там не оставляйте!

– Ладно, хватит. – Обер-лейтенант уложил карты обратно – точь-в-точь как они лежали. – Ступай, Лёшик. Певец во стане русских воинов зовет. Ты у меня умничка.

Все время одна и та же пошлая комедия, вяло думал Алеша. Один и тот же немудрящий набор приемов: подглядеть, подслушать, прикинуться, залезть в постель, залезть в душу. Пиф-паф, ой-ё-ёй, умирает зайчик мой…

Но когда входил в парилку, покачнулся и был вынужден упереться в стену. Вновь увидел перед собой широко открытый, еще живой глаз Васи Калинкина.

Подполковник лежал на животе, громогласно выводил припев:

Так громче музыка, играй победу!Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!Так за царя, за родину, за веру…

В августе шестнадцатого