«Смерть» на языке цветов

Мертвая часть деревни, с развалившимися и сгоревшими остовами домов, осталась справа. Дом Широкова стоял на самом краю поселка, на отшибе, как говорили раньше. Гравийная дорожка привела их к высокому темно-красному забору с массивными металлическими воротами. По верху забора шли острые пики, грозяще потерей штанов любому желающему через него перелезть.

— Когда в такой глуши живешь, остерегаться чужаков надо, — бросил Илья, снова перехватив взгляд Лили, брошенный на пики. — Вы посидите в машине, пожалуйста. Я собак в клеть загоню.

— Собак?

— У меня два ротвейлера. Настоящих, тренированных. Я когда уезжаю, отпускаю их по двору бегать. Лучшая защита от непрошеных гостей. Сейчас, подождите минуточку.

У Лили по спине побежали мурашки, и она взяла Матвея за руку. Собак она не боялась и всегда находила с ними общий язык, но тренированные ротвейлеры действительно представляли из себя реальную угрозу.

Широков исчез внутри двора, что-то прокричал, лязгнуло железо, и, широко открыв ворота, он вскочил обратно в машину и лихо зарулил во двор.

— Можно выходить, — сообщил он и скрылся из виду, чтобы закрыть ворота.

Лиля опасливо спустилась с подножки во двор. Он был большим и очень чистым. Вдалеке виднелся сарай, такой же основательный, как и дом. Справа от входа изрядную часть двора съедал сетчатый вольер, в котором, злобно рыча, бродили два огромный пса, косясь на хозяина и его гостей. Засов на вольере был плотно заперт, так что Лиля разрешила Матвею тоже выйти из машины.

Посредине двора чьи-то знающие руки разбили чудесную клумбу — большую, многоярусную, уже покрытую какими-то синенькими цветочками, напоминающими то ли ирисы, то ли подснежники. Чуть дальше виднелась большая теплица, в которой тоже росли цветы.

— Сестра увлекается. — Широков продолжал читать Лилины мысли и отвечать на вопросы, которые она даже не задавала вслух. — Я-то к этому равнодушен, а она на цветах помешана просто. Я не возражаю, хоть и гламур это. Дом же не только мой, но и ее тоже.

За домом забор из металлопрофиля переходил в каменный, увитый плетями дикого винограда, на которых уже проклевывались первые листочки. У дальнего края стояла баня, такая же основательная, как и другие постройки. За баней в стене виднелась небольшая калитка, что-то вроде черного хода, закрытая на засов.

— Спуск к речке, — прокричал Широков. И Лиля даже засмеялась тому, как ловко у него получается вести с ней разговор, в котором одна сторона задавала вопросы, не открывая рта. — Проходите в дом. Сейчас я чайник поставлю и, пока он кипит, найду все, что нам нужно, чтобы починить вашу машину.

— Может, не надо чаю? — засомневалась Лиля.

Отвечать на этот ее вопрос Широкову не пришлось. За него это сделала природа. Внезапно задул сильный ветер, тучи на небе плотно закрыли солнце, на землю упали первые крупные капли весеннего дождя.

— Да сейчас дождь будет, — кивнул на небо Широков. — Проходите в дом, Лилия Юрьевна, и ты, мальчик, тоже. Чайку попьем, дождь переждем и поедем.

Признавая его правоту, Лиля зашла внутрь дома и сняла ботинки. Матвей последовал ее примеру. Он был молчалив и тих. И Лиля даже удивилась мимоходом, что это с ним, но тут же решила, что он переживает перед предстоящей встречей с теткой.

— Долго машину чинить? — спросила она. — Может, вы, Илья, нас отвезете в коттеджный поселок, который напротив, у нас там дело. А к машине мы потом пешком придем.

— Да разберемся по ходу, не берите в голову. — Широков махнул рукой и скрылся в недрах большой просторной кухни. — Проходите сюда, Лилия Юрьевна, а сын ваш пока может в гостиной телевизор посмотреть. Ты не стесняйся, мальчик. Проходи, делай, что хочешь. Тут все можно.

Лиля не стала его поправлять, что Матвей ей вовсе не сын, и он обрадовался так сильно, что даже задохнулся от своей нечаянной радости. Пристроив свой рюкзак на вешалку в прихожей, мальчик прошел в комнату. Он слышал, как смеялась на кухне Лиля, как деловито и обстоятельно звучал голос оператора Ильи, как уютно шумел чайник. Радость схлынула, зато неведомое ему раньше чувство острой опасности поселилось где-то в глубине живота, вызывая тошноту. Матвей даже подышал широко открытым ртом, надеясь, что тошнота уйдет. Но она становилась все сильнее.

Из этого дома нужно было уходить. А главное — уводить Лилю. Это Матвей понимал совершенно четко. Черт, если бы у него был мобильный телефон, то он позвонил бы… Кому бы он позвонил? Наверное, папе Степки, дяде Сереже Лаврову. Хотя Матвей все равно не знал его номера. Как было бы здорово, если бы дядя Сережа сейчас был здесь. Он же живет недалеко, тетя Лиля сказала.

Чувство тревоги не отпускало. Матвей и сам не знал, чего он так боится. Встретившийся им на дороге дядька был не страшным. Тревога была вызвана не встречей с ним. Ее источник крылся здесь, в доме.